Мне уже хотелось рассмеяться ему в лицо, но я себя сдерживал. Понятно, что Телегин не стремится покидать свою лабораторию, а кроме того очень ценит собственное влияние. А тут ему подсовывают царского родственника, который фактически под самым носом именитого профессора показывает, какие неумехи в лаборатории Ивана Никитича работают.
— Вы ищете в черной комнате черную кошку, которой нет, — заявил я. — При всем уважении. Я не работаю на секретные лаборатории и понятия не имею, что там разрабатывают. Доступ я получил по приказу государя — да, но только после того, как доказал, что знаю, о чем говорю. Если вы сомневаетесь в моем уме, проведите мне испытание.
Он хмыкнул в ответ.
— Вы правы, это отличное решение, — сказал Телегин, сцепляя пальцы в замок. — Сейчас его и проведем, если вы не против. Или вам нужно время, чтобы подготовиться?
Ага, получить консультацию у специалистов тайной лаборатории, где читают мысли.
Раздражение уже не подкатывало, я был крайне зол. Какие-то глупые домыслы профессора грозят обернуться для меня настоящей бедой. Он может пойти на конфликт, поступив по правилам лаборатории, это в его власти. Сам допуск Телегин, разумеется, не отберет — приказ царя есть приказ царя. Но та свобода, которая у меня была, может испариться, и буду я оборудование от пыли протирать, а не изобретениями заниматься. И формально профессор будет прав.
— У меня есть время до половины седьмого, — честно предупредил я Ивана Никитича. — Так что мы можем начинать, если вы не против.
Телегин кивнул и устроил мне настоящий допрос. Он открывал все написанные мной документы, задавал вопросы, уточнял источники, спрашивал формулы. Такого экзамена я ни в том, ни в этом мире еще не сдавал, однако сложно не разбираться в том, на что уже потратил одну жизнь.
Так что к исходу третьего часа, когда мы разобрали записи по полимеру и мне вот-вот нужно было выдвигаться в ресторан на встречу с Волковыми, Иван Никитич успокоился. И выглядел если не удивленным, то уж точно был под впечатлением.
— Я слышал, вы передали какие-то свои теории на кафедру Петру Сергеевичу? — спросил он, погасив дисплей.
— Было дело, Марина Владимировна обещала их позже обсудить, но дело, похоже, заглохло, — ответил я, припоминая такой разговор на одном из занятий. — Во всяком случае, приглашения я так и не дождался, а декана видел только в момент получения допуска.
Телегин кивнул.
— Я проверю лично, — пообещал он. — И, княжич, простите за недоверие.
— Я все понимаю, Иван Никитич, — ответил я, хотя злость никуда не делась, а только усилилась.