Вскоре, в моей голове созрел этот самый вопрос, который я не преминул задать:
— Анбу-сан, а что за жесты руками вы делали перед выполнением техники? — стараясь особо не наглеть, я всё ещё надеялся на его сговорчивость.
К счастью, он и в этот раз соизволил поделиться со мной информацией, касательно моего вопроса:
— Эти «жесты руками», как ты выразился, называются «ручные печати», — он не забыл показать несколько из них для примера. — Всего их двенадцать. Их также необходимо использовать для успешного выполнения дзюцу, потому что они помогают регулировать потоки чакры. Как многим известно, чем больше ты тренируешь определённую технику, тем меньше тебе нужно будет использовать печатей для её выполнения. Так, величайшим шиноби зачастую вообще нет необходимости в использовании «костылей» — если можно так назвать печати. Многие техники ниндзя подобного уровня используют на голом контроле, ибо они их могли тренировать на протяжении всей своей жизни, — тут в его голосе можно было явно услышать оттенок уважения, говорящий о том, что он такого контроля не имел. — Но также стоит не забывать об осторожности использования чакры, ведь при таком ужасном состоянии, как чакроистощении, ты на время становишься простым человеком, а, следовательно, лёгкой целью для врага. К тому же, если твой источник чакры опустошится полностью — результатом будет гарантированная смерть.
— Заканчивай лекцию Сова, нам всем уже пора перекусить. Пилюли-то уже давно закончились, а еда нужна всем, — резко прервал наш разговор, быстро вернувшийся с разведки местности капитан. Примерно в это же время из ниоткуда материализовались остальные члены Анбу, справившиеся со своими заданиями.
Костёр уже во всю горел, разожжённый с помощью обыкновенной спички, а на нём жарился кабан средних размеров, видимо, пойманный и освежеванный совсем недавно.
От запаха мяса, шедшего от кабана, резко вспомнился подобный запах жареного мяса человечины в пещере. Однако же урчание живота явно намекало на то, что это тело уже давно не ело нормальной еды, ограничиваясь лишь той безвкусной похлёбкой.
С трудом подавив рвотный позыв, я, вместе с остальными, взял свою порцию и, несмотря на полное отсутствие специй, вцепился в мясо так, будто не ел его уже лет двадцать.
Наверное, со стороны я выглядел как животное, с диким взглядом пожирающим добычу. Об аккуратности не шло и речи. Казалось, я хотел, чтобы вся еда, доступная мне, наконец уже оказалась во мне именно для того, чтобы перестать испытывать то, что уже давно стало привычным для меня — чувство голода.