– Знаешь, о чем я мечтала, будучи запертой в этом проклятом ларце? – Надломанный голос Катарины на мгновение умолк в моей голове. Оглушительная тишина оплела мой разум тонкими нитями, взяв его в плен. Собственные мысли будто испарились, уступив место размышлениям сестры. – Ощутить жар пламени. Я представляла раз за разом, как прожорливые язычки костра коснутся моей кожи, оставив после жарких «поцелуев» вздувшиеся волдыри. Полагаю, я не почувствовала бы боли. Эта пытка стала бы избавлением…
Голос девушки вновь умолк.
– Огонь – очищает, – прошептала я одними губами фразу покойной бабки, будучи уверенной, что Катарина меня слышит.
– Да, – задумчиво протянула она. – Так и есть. Лучше оставить после себя горстку пепла, чем стать кормом для рыб.
Я нервно сглотнула.
Перед глазами возникло посиневшее тело Алвиса с остекленевшим взором…
Нет, даже он не заслуживал такой смерти.
Ненасытный глупец…
Тряхнула головой, прогоняя образ покойного некроманта. Да что там, я и сама одной ногой в могиле.
– Ты права, – голос Катарины прозвучал словно раскат грома. На миг я и забыла, что не в силах утаить от нее собственные мысли. – Твоя смерть уже близко.
Вздрогнула от такого заявления. Рука непроизвольно легла на живот. Сердце сжалось, предчувствуя беду.
– Она уже скребется костлявой рукой в ворота поселения, – добавила Катарина…
Резкая боль пронзила голову. Яркая вспышка ослепила, заставив вскрикнуть. Громко. Протяжно. Вдалеке послышался гул, который все нарастал и нарастал. Спустя минуту я смогла разглядеть встревоженное лицо Эстер, склонившееся надо мной. Я вырвалась из цепкой сестринской хватки. Освободилась…
Глухой стук сотряс хранилище судеб. Стены заходили ходуном.
– Что происходит? – Я попыталась встать на ноги, но те меня не слушались. Я совсем ослабела.
– Пришли по твою душу, – скривив губы, произнесла Эстер, хватая меня за ворот и резко дергая на себя. – Поднимайся! – скомандовала она, обращаясь со мной словно с тряпичной куклой. – Настал твой час.
Я едва поспевала за Эстер. В голове все еще клубился густой туман, дурманящий рассудок.
– Куда ты меня ведешь? – Я одернула руку и замерла. Больше никому не позволю обращаться со мной, словно с вещью! Я не сосуд, не средство для достижения чужих целей!
Эстер нахмурила брови. На лице ее читалось негодование и нетерпение. Кажется, ей проще было волочить меня силой, чем тратить время на объяснения.
– Не пойду! – сказала, скрестив руки на груди.
Девушка закатила глаза, воздев руки к хмурому ночному небу.
– Так и знала! – припечатала она. – Такая же упрямая, как и твоя мать!