За нас сыграла высота и толщина стены, и узкий проём, где врагам пришлось наступать плечом к плечу напирать грудью на спину впередиидущего, наличие гранат и многозарядное оружие с достаточно мощными патронами. С двух-трёх метров пуля усиленного «макаровского» патрона пробивала два тела липнов. А если попадала на уровне головы, то и три инсекта отправляла на тот свет. Удивительного в таком попадании не было ничего — врагов было реально много.
«Чёрт, как же хорошо, что мы укрепили стену днём, — не раз успел подумать я, глядя на то, как сотрясается каменная кладка от ударов и натиска врагов. — Старую они могли и повалить. И тогда…».
Краем сознания отметил, что по верху стены носится Шуа с чьим-то топором, которым крутит так, что он иногда превращается в мутный круг. Порой от него во все стороны летят тягучие капли слизи и кусочки хитина.
Крики, пощёлкивание инсектов, скрип хитина и скрежет камней, грохот выстрелов, мат… а ещё гротескные тени от фонарей, костров и факелов… и запах пороха с кисловатой вонью потрохов людей-насекомых.
— Отбились… отбились, млина, — сказал Иван.
— Что? — переспросил я, не оборачиваясь к нему и пытаясь что-то увидеть в амбразуре, которую затянуло пылью и дымом.
— Всё, отошли они. Можно передохнуть.
Только после этих слов до меня дошло, что враги отступили, оставив несколько десятков тел убитых и раненых под стеной. А ещё пришло понимание, что я не вижу ничего не из-за темноты по ту сторону, а потому, что мертвецы завалили амбразуру.
Подняв левую руку на уровень груди, я сдвинул рукав и посмотрел на часы.
— Двенадцать минут дрались, — тихо сказал я. — А показалось, что час.
— И мне, — кивнул Иван.
Тут я встрепенулся:
— Ранен?
— Нет.
— А другие? Эй, — я громко крикнул и невольно закашлялся, так как горло саднило, будто я как в детстве пытался на спор кого-то или что-то — например, поезд — перекричать, — народ, все живые? Пересчитайся.
К счастью, все были целы и даже не ранены. Но устали все так, что едва на ногах держались. Эта усталость была не физическая, а моральная. Только Шуа оставалась бодрой и свежей, только грязной: слизь инсектов покрывала хобгоблинку с ног до головы.
— Собираемся. Прапор!
— Тут я.
— Пойдёшь в голове колонны с тремя своими разведчиками, с кем днём уходил в туннель. Остальных в хвост направь. Так меньше шансов, что собьёмся и кого-то потеряем отставшими.
— Понял, — кивнул он.
Невольно я его пожалел. Прапор весь день провёл на ногах, исследуя подземелья, потом спешил назад, чтобы не сильно выбиться из временных рамок (хотя всё равно так случилось), следом ему пришлось выложиться на сто процентов в бою и как вишенка на торте — вновь предстоит тяжёлый переход под землёй.