Трое из них внесли крупные ящики, а двое позади втащили набитые под завязку мешки. Уложив ношу на пол, существа собрались в центре. Один из них подошел совсем близко к глыбе, за которой прятались дети и коснулся сосульки. В тот же миг пол и стены захрипели, морозная крошка посыпалась с потолка, а передняя стена, обильно украшенная узорами, плавно раздвинулась в стороны.
Если бы Митя не засыпал, он, наверное, вскрикнул бы от восторга и удивления, но сейчас на это уже не хватало сил, он лишь выглядывал и пытался понять, опасны ли эти «дымчатые» и можно ли к ним обратиться за помощью.
За раздвинувшейся стеной расположилась уютная мебель, высокие шкафы, набитые до отказа коробками, пакетами и разноцветными упаковками с бантиками, в центре стоял массивный табурет и широкий стол, почти на всю комнату.
Дымчатые пушистики втащили груз и начали выкладывать содержимое на стол из ящиков, а мешки просто высыпали друг за другом. Внутри их ноши оказались конверты, они сыпались и выпадали из мешков, словно поток бумажной реки.
Самый светлый дымок, уселся на табуретку и принялся перебирать письма.
Митя услышал странные звуки, но слова он мог разобрать.
– Этот на исполнение! – дымок отложил конверт в правую часть стола, – а этот пока подождет, туда его в рюкзак, – отложил в левую сторону, затем взял следующее письмо, прикоснулся к нему и добавил, – а Катенька в этом году не сможет получить, не на пользу пойдет подарок, нужно заменить на другой! – и отложил в третью стопку.
Вместо голоса Митя ощутил подобие музыки, похожее на арфу, которая часто играла на вечеринках у отельного бассейна. Звук, исходящий от пушистика-дымка, сотрясал необъяснимым теплом. Внутри Мити – там, где жил голос «Невидимки», неприятно отозвалось чувство, словно эхо мрачной пещеры. Сквозь тяжелые веки он заметил, как что-то неприятно-серое вспорхнуло совсем рядом и трепыхаясь, как подбитая рогаткой ворона запрыгало в сторону ледяного лабиринта. У Митьки даже потеплело на душе от освобождения.
Сразу же детей заметили. За глыбу заглянул невысокий пожилой человек, посмотрел на спящую Леру, подошел к мальчику. Митькины веки сомкнулись, запечатлев напоследок, словно фотокадр – добрые морщинки в уголках глаз незнакомца.
***
Чирк, чирк… – да что же она не зажигается?! Чирк… – новая искра зажгла пламя, и золотистый фонтан с треском рассыпался из пучка Бенгальских огней.
В просторной квартире носился веселый детский шум, обитала праздничная суета и гудел застольный гомон старых друзей.
Лерка, Леро-очка?! Детей зови, сейчас часы бить начнут! Поторопись!