Валерия покинула департамент с тем же достоинством и гордой осанкой, с какой впервые пришла сюда со мной. Непробиваемая женщина. Однако, когда мы сели в кар, детектив растеклась по сиденью как кисель, роняя голову мне на плечо.
– Если засну, – пробормотала вяло куратор, – не буди меня. – И она попыталась поудобнее устроиться, но что-то под ее курткой пискнуло, и Валерия резко выпрямилась.
Из-за пазухи женщина вытащила маленький пушистый комочек и бережно уложила его на свои колени. Присмотревшись, я поняла, что это черный котенок с розовеньким носиком и пронзительно-зелеными глазками, какие бывают только у животных.
– Прости, мой маленький. Прищемила тебе хвостик? Или лапку? – ворковала детектив, поглаживая сонного малыша. А тот уже вовсю клевал носом и ронял головку на колени куратора, готовый отбыть в мир грез в любую секунду.
– Ты подобрала бездомного кота?
– Почему сразу бездомного? У него есть дом. – Она продолжила гладить по спинке спящее животное, что было размером с ее ладонь.
– И где он?
– В Лайтхолле, – как само собой разумеющееся произнесла Валерия.
– Да где ты нашла это безродное чудо? – Не знаю как, но вид причмокивающего во сне котенка смягчил и мое сердце. Совсем чуть-чуть.
– О, он очень даже родовитый. По крайней мере, выше тебя по статусу.
Это было неожиданно, но я не стала расспрашивать дальше. Видно было, что и эту загадку мне придется разгадывать самой, как множество других, не менее странных.
Мы уже почти подъехали к агентству, когда Валерия неожиданно пробормотала во сне странную фразу:
– Куда катится этот мир? Ведьма возглавляет следственный департамент, а инквизитор приручает нечисть.
***
Отсыпались мы больше суток. Точнее, я отсыпалась. Валерии хватило десяти часов и бутылки виски, чтобы вернуть себя в строй. Непостижимая женщина! Как вообще можно быть бодрой после алкоголя, да еще в таких количествах? Похоже, первичная оценка куратора была верной: пьяница. Гораздо позже я узнала, что при ее работе алкоголь действует, как нейтрализатор некоторых последствий, и от него она не пьянеет, пока вся гадость в организме не помрет. На вопрос, сколько же яда и прочей мерзости она накапливает в себе, если пьянеет после третьей, куратор многозначительно промолчала. Вероятно, это означало много.
Спала я в Лайтхолле. Пусть Валерия и была сонной, когда мы прибыли, но сил сказать, что отныне третья комната под лестницей полностью в моем распоряжении, она успела. Не было больше смысла возвращаться в общежитие, и я планировала от него отказаться. В нем и раньше не было необходимости. После смерти родителей у меня остались неплохие сбережения, так что я могла позволить себе комнату недалеко от академии, но предпочла остаться с сокурсниками и Робертом Хартни. Последний был главной причиной, почему я ютилась с двумя соседками, а не жила в уюте съемной квартиры в течение пяти лет.