Почему у меня слезы на глазах? Почему мне хочется побежать следом? Такое ощущения, что из меня с кровью и мясом выдирают половину сердца. Я не могу понять себя и своих эмоций.
Пытаюсь немного переключиться, заглушить в себе чувство растерянности и жуткую горечь, связанную с разлукой. Решила узнать, привезли ли Марысю. Заодно по пути найти Джану. Мне нужна хоть какая-то поддержка.
Иду, постоянно озираюсь по сторонам, такое ощущение, что из-за любого угла может выбежать монстр и напасть. К сожалению, в роли монстра я отчетливо представляю свою мать. А ведь я в свое время сделала все, чтобы заслужить ее любовь… Интуитивно чувствую угрозу, только не знаю, когда и с какой стороны ждать удара.
Джану я так и не нашла. На мои расспросы волки только отвечали, что она должна быть на территории замка. Басир ведь уезжал, неужели она не пришла с ним попрощаться? Может, поругались? Что-то тут не так.
А вот к Марысе меня провели. Пришлось ждать за дверью, пока Бурхан занимался ею. По дороге к ней, волк, провожавший меня, рассказал, что провидец все это время находился под стражей. Его выпустили только для ухода за больной. Ох, как не хочу его видеть. Несколько раз порывалась сбежать и прийти позже. Но беспокойство за подругу победило страхи.
Бурхан вышел из комнаты. Посмотрел в мою сторону и тут же выставил перед собой амулет, висящий у него на шее. Провидец одет в те же лохмотья, лицо еще больше исхудало. Волосы окончательно превратились в паклю. И только взгляд колючий, цепкий, нестарческий.
— Нечисть! — изо рта течет слюна, стекает по подбородку. — Ты погубишь наш народ. В тебе Владыка найдет смерть свою! Святое солнце помоги изгнать посланницу тьмы!
Потом он принялся выкрикивать то ли заклинания, то ли молитвы, закатил глаза и стал похож на психа в припадке. Глядя на это представление, становится дурно. И с каждым звуком его непонятного бормотания во мне просыпается злость.
— А ничего что ты выбрал себе в спутницы женщину, родившую меня? — стою поодаль. Рядом со мной оборотень, который показал дорогу. Он так и не ушел. Остался стеречь.
— Зухра не в ответе за то, что тьма подселила в нее свое дитя. Она приняла на свою долю столько страданий, и до сих пор корит себя, что не уничтожила нечисть в утробе! — перестает бормотать, отвечает вполне осмысленно.
— Я ничего не сделала ни тебе, ни тем более матери. С тобой мы даже не виделись ни разу до той церемонии.
— Я видел тебя. Ты несла погибель нашему Владыке! Ты приходила в видениях и истощала черноту и холод. Я чувствовал твой приход и содрогался понимая, что никак не могу его предотвратить, — засовывает пальцы себе в спутанные волосы и раскачивается из стороны в сторону. — О святое солнце, зачем ты наслало на нас испытания в лице этой нечисти! — причитает, а потом и вовсе начинает обливаться слезами.