— Да!
— Минуточку.
Она шелестит какими-то бумагами и через некоторое время сообщает:
— Нормально всё.
Значит жива! Огромный тяжеленный камень сваливается с души, и я даже не злюсь, что меня так вот сорвали и оглоушили, как мешком по голове, опять же бабушка так сказала бы… Впрочем, успокоиться полностью я всё ещё не могу, нет у меня доверия этой медсестре.
Звонит телефон. Блин, Лозман!
— Да, — говорю я негромко.
— Чего «да»? Ты где есть? Я уже пятнадцать минут жду.
— Я не приду.
Повисает пауза.
— То есть как? — оживает Лозман. — Я тебя тут жду…
— Я в больнице, мне пришлось срочно к бабушке лететь.
— Настолько, что нельзя было предупредить?
— Да, потребовали срочно приехать.
Лозман молчит несколько секунд, а потом спрашивает:
— А что там, случилось что-то?
— Не знаю пока. В общем, я никак не могу. И вообще, я тут подумала, что это мне не нужно. Идите вы в задницу Борис Маркович, ничего, что так по-свойски?
— Понимаю тебя, Дарья, — у него даже голос не изменился, матёрый гад, — но напрасно ты пренебрегаешь важностью происходящего. Ладно. Как знаешь. Хотя, думаю, тебе было бы лучше ознакомиться с тем, что я тебе покажу.
— А вам-то что за дело до меня? Из любви к ближнему стараетесь?
— Из любви к тебе.
— Я бы даже посмеялась, если бы ситуация была более подходящая.
— Короче придёшь или нет? Я могу на вечер перенести, часов на семь. В том же месте.
Пожалуй, приду. Что он мне там сделает, в конце концов? А я его порасспрашиваю. Можно ли вот только верить его словам?
— Ладно. Постараюсь.
.
Врач выходит ещё минут через десять.
На нём зелёная шапочка, зелёный короткий халат и такие же холщовые брюки. На удивительно круглом носу очки в металлической оправе, за ними не очень крупные, но добродушные глаза.
— Вы внучка Тепловой?
— Да.
— Пойдёмте со мной.
Он ведёт меня по коридору. Надо сказать, ремонт в больнице провели отличный. Всё идеально чистое, новое и выглядит современно. Мы останавливаемся перед дверью в палату.
— Как вас зовут, Дарья?
— Да.
— Я Виталий Алексеевич.
— Очень приятно.
— Мне тоже. Значит смотрите, Дарья. Бабушке вашей стало лучше.
Я громко выдыхаю.
— Вы чего такая взволнованная? Всё страшное уже позади.
— Да просто медсестра сказала, что вы требуете чтобы я немедленно приехала и не объяснила причины, даже не сказала в каком состоянии бабушка, жива ли.
У меня слёзы на глаза наворачиваются.
— Жива-жива, чуда, разумеется, не произошло, говорить ваша бабушка не будет, да и ходить без помощи не сможет, но состояние у неё стабильное. Было повторное кровоизлияние и, говоря проще, сейчас у неё вот такая примерно часть, с куриное яйцо, — он показывает мне для наглядности на пальцах, — у неё поражена. Можно сказать, что там дыра такая.