– Очень красивая. И самое главное – про нас.
Он приблизился к ней ещё на пару сантиметров.
– Сегодня поспи, но завтра мы будем сражаться.
Катя хотела что-то ответить, но губы её онемели, так что она просто продолжила танцевать, напрочь забыв обо всём мире. Их бёдра двигались в такт друг другу, пока на соседних улицах лежали десятки, сотни трупов. Катя и Женя танцевали, пока вокруг царствовала смерть. Это был их танец. Танец, олицетворяющий жизнь.
– Надежда – это огонь, согревающий нас.
Его голос пробудил в ней то, что давно уже потухло. Глубоко внутри Катя почувствовала мелкую дрожь, которая только-только начинала разрастаться в нечто большее. Онемевшими губами он повторила слова, сказанные Женей:
– Надежда – это огонь, согревающий нас.
– Нас… – Он приблизился вплотную, и именно в этот момент каждый из них поверил в волшебство. Оно витало в воздухе, ощущалось на языке и проходило под кожей приятной волной. Это была магия. Самая настоящая магия, повисшая между двумя танцующими силуэтами.
Когда в песне наступило затишье, а всё на свете заполнило еле слышное женское напевание, Женя почуял, что кто-то нежно подталкивает его вперёд, к серым глазам. Наплевать стало на звёзды, убийства, пустые глазницы и апокалипсис. Его тянуло ко льду. К серому льду, что таял с каждой секундой.
Их губы сомкнулись, когда мир сотрясли барабаны и женский хор. Несколько секунд они не отсоединялись, но потом всё же отпустили друг друга. Но очень и очень медленно, будто не хотели этого делать. Карие глаза отразились от серых и утонули в них, после чего губы Жени вновь прильнули к губам Кати. И она не сопротивлялась. Она прижала его к себе, обвив спину руками и чувствуя, как подкашиваются ноги.
Поцелуй не был страстным. Скорее робким, застенчивым, но всё равно безумно приятным. Две пары ног направились к палатке, остановились прямо напротив, и в этот момент, когда грудь пылала огнём, Женя взял низ Катиной майки и медленно потянул его вверх, ощущая на своей коже чужой жар.
Катя тут же схватила его за руки и с силой сжала их. Отцепила от себя, но с ещё большим трудом отцепилась от губ, уже успевших стать мокрыми. Всё, абсолютно всё внутри горело, но ей удалось внедрить в свой голос достаточно холода, чтобы заставить Женю отпрянуть.
– Это неправильно. Нам нужно протрезветь. Особенно тебе. Мы пьяны, так что не надо. Это неправильно, мы должны прекратить.
Она смотрела на Женю, не понимая, что вообще происходит. Сознание было на поводке, но вот руки…руки вновь потянулись к голому торсу, противореча словам. Катя успела отдёрнуть их до того момента, как ладони бы коснулись нижнего пресса. Она сделала шаг назад и вновь заговорила, но на этот раз голос слегка дрогнул, проломив лёд.