– Ты не Александр. Ты бы не назвал мне своё настоящее имя. Ты лжец. Лжец, понял? Который только и умеет бить женщин.
– Я не бью женщин, – зелёные глаза метнулись в сторону освещённой изнутри палатки. – Я бью только сук. И ты мне её очень сильно напоминаешь.
Катя не ответила. Она собрала всю силу воли, чтобы не дать слезам сорваться с глаз, и держалась как могла. Лишь трясущиеся губы подло выдавали её волнение.
– У нас приказ. Мы не собирались тебя убивать. Нам нужно доставить тебя в определённое место.
– Меня?
– Да, тебя. И не только тебя. Вас не так уж и мало, засранцев. – Он откашлялся и прочистил горло. – Но… тебе повезло, что этот район наш. Тебя нашёл я, а значит могу сделать вид, будто и не находил здесь никакой обоюдной красотки.
Лжец приблизился. Просунул два обтянутых перчаткой пальца под лямку Катиной майки и начал медленно опускать их вниз.
– Я оставлю тебя и твоего дружка в палатке, которого ты пытаешься прикрыть. Но за это придётся заплатить. – Рука замерла у самой груди, после чего вылезла из-под майки. – Пара минут, не больше. Ты справишься.
Она молча смотрела в его глаза, не веря тому, что только что услышала. Воздух отказывался проникать в лёгкие – лишь медленно втягивался внутрь через тоненькую трубочку. Сердце замерло и в следующую же секунду ударило по рёбрам, эхом отозвавшись в горле. Шелест листьев прекратился, ветер замолк, и, казалось, сквозь эту тишину стал просачиваться неразборчивый шёпот. Катя подняла взгляд и уставилась на звезду, сияющую чужой кровью.
– Ты одинок, – голос лишился каких-либо жизненных ноток. – Твоя жена умерла три года назад, и в страхе сойти с ума ты подписал контракт о найме. – Звезда продолжала шептать, а Катя продолжала говорить. – Твоя дочь, Маша, утонула в реке, пока ты со своими друзьями пил пиво и веселился. Когда вода заливалась ей в рот, она выкрикивала: «Папочка!» И с тех пор в твоём рту не было ни капли алкоголя. Но ты обозлился на весь женский род. Насиловал и трах…
Он прижал её к дереву и схватил за щёки так, что те с болью впились в зубы. Серые глаза метнулись в сторону, и удивления в них было не меньше, чем в злобных зелёных.
– Как ты узнала? Как ты, сука, узнала?!
– Я не знаю! Просто оно само как-то пришло и…
Лжец за долю секунды обхватил горло огромной ладонью и сжал его как трость.
– Значит так. Ты меня разозлила, тварь. Очень сильно разозлила. Так что расклад меняется. – Тело под рукой отчаянно пыталось вырваться, но он тут же успокоил его, ударив кулаком в солнечное сплетение. И Катя согнулась бы пополам в приступе боли, но крепкая рука держала её, не позволяя шелохнуться. – Либо ты и твой дружок сейчас сдыхаете, либо я трахаю как хочу и сколько хочу. Мне ничто не мешает прострелить вам головы, потому что я главный. Решайся, красотуля. Либо отпускаешь свою гордость, либо отпускаешь свою жизнь.