!
Влад видит её. Он видит мои чувства, он знает, как мне больно, знает, что в моей душе нет ничего, кроме страха. Как он там говорил? Картина будто разговаривает с ним, прося помощи?
Инна Свободина молит его о помощи, но только не Мина Жемчугова. Я сильнее, чем эта художница, я сама со всем справлюсь. Мне не нужна помощь, только не мне, только не его.
Влад
Я медленно постукивал ручкой по столу, думая о том, что мне теперь делать. Если то, что вчера сказала Мина, правда, то мы крупно влипли.
Вот такой содержательный разговор по телефону у нас состоялся с отцом вчера.
— Ты теперь женат, и должен вести себя соответственно!
— Это вы хотели, чтобы я на ней женился. Поэтому нельзя упрекать меня в том, что я не горю желанием проводить с ней время.
— Неважно, хочешь ты этого или нет. Я уже устал слушать шушуканье о том, что ваш брак — подделка!
— Но так оно и есть! Правда глаза колет?
— Не смей так разговаривать со мной!
— А ты не приказывай мне! Я выполнил твоё условие, женился, но о большем ты не можешь просить!
— А кто сказал, что я собираюсь просить? Ты перестанешь меня позорить, и начнёшь ночевать дома! Точка!
— Ты ведь не собираешься избавляться от тех файлов?
— Избавлюсь, когда ты начнёшь вести себя, как взрослый мужчина! Ты теперь муж!
— Ты не можешь запретить мне быть с Алиной!
— Я и не собираюсь. Ты можешь оставить себе свою любовницу. Но домой приходить ты обязан. Тебя и так не было две недели. Перестань ставить меня в неловкое положение перед Максимом Сергеевичем! Понял меня?
Теперь стало понятно, откуда он всё узнал. Но как бы там ни было, я отказываюсь верить, что мои родители следят за каждым нашим шагом. Раз папа упомянул Максима Сергеевича — значит, без него тут не обошлось.
Что это вообще за семейка? Мина даже не удивилась, что за нами ведётся круглосуточное наблюдение.
Голова раскалывается от неимоверного количества вопросов, на которые я не могу найти ответы. И ещё Санёк молчит. Тоже мне, партизан нашёлся.
— Вла-а-а-а-д, — затянула Алина.
Я поднимаю голову, чтобы увидеть её лицо, последние пары минут я наблюдаю только бедро. Она сидит на моём рабочем столе.
— Как мне ещё привлечь твоё внимание?
— Алина, сядь на стул! — раздражённо отвечаю я.
Она фыркает, но со стола слезает. И только для того, чтобы плюхнуться мне на колени. Я шумно вздыхаю. Это жутко раздражает.
Её поведение можно разделить на две части. Первая: она набрасывается на меня, как голодная тигрица, срывает одежду, чтобы поскорее оказаться в постели. Мне всегда нравилась эта её необузданность. Но сейчас она больше напоминает маниакальность. Алина словно пытается перенаправить свой гнев в секс. Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что это ненормально.