— Не пойду. Мне они и такими нравятся! — показываю ему язык и убегаю дальше.
— А я тебя не спрашиваю! Быстро подошла!
— А вот фигу! Не поймаешь, не поймаешь, не поймаешь! — за неимением вариантов прячусь за сидящую Кристину, растерянно наблюдающую за нами, хлопая длинными ресницами и застыв с поднесённой к губам, но так и не надкушенной клубникой. — Три‑четыре, я на перерыве! — делаю стойку «я в домике». — На перерыве, говорю! Значит трогать нельзя. Ты лучше женской красотой полюбуйся! А то ж так мимо и пройдёшь.
— Чё? — озадаченно моргает тот.
— Ничё через плечо и через колено сальто. Говорю, Кристина это! — тычу в неё пальцами, как сигнальными стрелочками, чтоб наверняка заметил. А то слепошарый брат у меня какой‑то оказался. Дальше носа не видит. — Кристина, а эта бесчувственная чурбашка — Даня. Скажи чурбашке «при‑и‑ивет». — поднимаю её руку, изображая за неё приветственное махание.
— П‑привет, — робко отзывается она. Ууу, тихоня. Ну да ладно. За миловидное личико можно простить.
— Привет, — во, вот теперь непутёвый родственничек рассматривает куколку уже внимательней. И от меня отвлекается. Славненько. Значит ушки мои останутся прежними: миниатюрными и хорошенькими.
— А вы, мальчики, смотрю, уже помирились?
Вопрос предназначается скорее брату, но Игнатенко сподобляется‑таки отвлечься от своего занятия и обратить внимание на мою скромную персону. Какие почести, право. У меня что, сегодня День Рождения?
— А мы ругались? — умеете одной надменно вскинутой бровью закапывать людей? Он умеет.
— Не знаю. Вам виднее.
— Ты права. Нам виднее, — отрезают и больше в дискуссию не вступают. Вот так, да? Зашибись. Когда звонил, орал, значит, а теперь «я не я и хата не моя»? Не видел, ничего не знаю, мимо не пробегал? Ну да, не барское это дело, с плебеями якшаться. Прям бесить начинает.
В воздухе свистит румяная черешенка. Описывает кривую дугу и прилетает Демьяну чётко в правое затемнённое стёклышко.
— Воу, да я снайпер! — недоверчиво моргаю, поражаясь собственной меткости. Всю жизнь жвачки мимо урны летают с расстояния трёх шагов, а тут на те, попала. Ну вот чем не закон подлости?
Гаджет медленно убирается в задний карман, а очки стаскиваются с каменной морды. Зубы сжаты, подбородок подрагивает, на виске венка пульсирует. Ну пипяу…
— Это что нахрен было? — каждое слово как молотком по кривому гвоздику.
Отлипаю от Кристины, озадаченно почёсывая лоб и поправляя уползшую на затылок шапку.
— Виновата. Шальная пуля.
— Шальная п… Бля, слушай, — Игнатенко смотрит на Даню с надеждой. — Можно я ей руку сломаю? Я легонечко. Она ж сама нарывается.