Однако несмотря на очевидные расхожести в интересах я просто обожала его. И обожаю до сих пор. В детстве мы частенько дрались, причём дрались ого‑го, до вывихнутых пальцев как‑то дошло дело, но он всё равно оставался для меня идеалом и образцом подражания.
Я вечно таскалась за ним по пятам, до истерики ревнуя к скоропортящимся подружкам и хвастаясь буквально каждому прохожему на то, что у меня есть такой вот защитник, который любого порвёт за свою маленькую принцессу. Растерзает, как Тузик грелку.
А как я этим пользовалась! Ходила аки королева. Весь двор и вся школа знала — Томку Радову обижать нельзя. Иначе её брат натянет вам трусы на уши. А я, гадюка такая, шкодничала намеренно, в половине случаев являясь инициатором учинённых разборок. Знала же, что мне всё равно ничего не будет.
Несложно догадаться, что со мной было, когда в семнадцать Даня, разругавшись с отцом, уехал сюда на ПМЖ. Несколько месяцев ходила живым трупом и рыдала навзрыд в подушку, заливая горе молочными коктейлями, но потом ничего… привыкла. Человек ко всему привыкает, такая уж у него приспособленческая особенность.
Копаюсь на обеденном столе среди груды коробочек и вскрытых упаковок в поисках съедобного. Печенье, чипсы, недоеденные пончики, пустая тара из‑под магазинной лазаньи, банка с маринованными огурцами и… невскрытый пакет манки? Чта‑а‑а? Манка то в этой компашке как затесалась? Она тут вроде местного заправилы?
— Так что там с девушками‑то? — с хрустом надкусываю выуженный из шуршащей пачки хлебец. Завтрак чемпиона. Вернее обед, если судить по времени.
— Что конкретно тебя интересует? Есть ли у меня кто‑то? Или насколько активна моя половая жизнь?
— И то, и другое. Я ведь тут подзависну на какое‑то время и мне не хочется причинять неудобства. Так что, если понадобится часок‑другой личного пространства, только скажи. Улетучусь по щелчку.
— Успокойся. Не потребуется. У меня сейчас затишье. Довольно давно.
— О… — вот тут я удивлена. Красивый пацан под два метра ростом. Не урод, в хорошей физической форме. Не глупый. А ещё романтичный, я знаю. Он раньше девчонкам стихи сочинял. А тут и квартирка‑то своя, не в съём! В центре. Не знаю, как он на неё умудрился за такое короткое время заработать, не признаётся, но факт остаётся фактом. Бабы дуры. Чего не вешаются на завидного жениха? Чего им не хватает? — Если успокоит, я точно никого не приведу. Все придурки остались в Москве.
— И слава богу… — брат подвисает. — В смысле все? И много у тебя их было?
— Что? — хихикаю я. — Теперь обсудим мою интимную жизнь?