Это пиз. ц! Тормоза отказывали, заставляя рычать и сдерживаться из последних сил.
Словно видя мои колебания, она обхватила мою шею руками и впилась жадным поцелуем. Малышка действовала напористо, не оставляя мне выбора. Соблазняла, подталкивала на грех.
Не в силах сдерживать свой стон, я резко притянул ее к себе, врезаясь в ее живот резко восставшей плотью.
Простонав в ответ, она еще больше прижалась ко мне, проникая руками под рубашку. Ее руки медленно ласкали спину, а ножки снова сомкнулись позади меня, оплетая вокруг.
В эту секунду я хотел ее, как никогда. Эрекция была настолько сильной, что все сводило от невыносимой боли. Организм требовал немедленной разрядки, а в мозгах крутилась одна мысль, что я уже не смогу остановится. Настал предел моей выдержки. Не было сил, чтобы прекратить это безумие. Пусть катится все к чертям, в саму преисподнюю. Очень скоро мы с ней тоже окажемся в аду: за наш грех, нам с ней там самое место.
Наши тела растворялись друг в друге, становясь одним целым. Мои губы изнывали от боли, но при этом не могли насытиться ею. Руки пробрались под её коротенькую тунику, лаская бедра. Задыхаясь, я оторвался от нее, чтобы перевести дух и накинуться на нежную кожу ее шеи. В меня будто вселился сам дьявол. Потребность в ней настолько была сильна, что можно было свихнуться.
— Твою мать! — послышался голос позади нас, заставляя замереть в ужасе.
Рина.
Сердце рухнуло в пятки. Голос, прозвучавший в тишине столовой, оказался оглушающим, заставляя вернуться в реальность.
Я испуганно сжала в кулак рубашку Тимура, боясь посмотреть в дверной проем, где стоял мой друг детства.
— Зачем я это увидел? Вы сломали мне психику, — продолжал Рустам, удивленно смотря на нас.
Нужно было что-то сказать, но язык прилип к небу. Затянувшееся молчание пугало. Хотелось провалиться сквозь землю, понимая, чтобы мы не ответили, это нас не оправдает. Жар стыда прилил к лицу, заставляя спрятать его на груди любимого.
— Тебя каким ветром сюда надуло, шут гороховый? — обернувшись, спокойно спросил Тимур, пожимая мою руку, и давая понять, что бы ни волновалась. — Стучаться не учили?
Любимый не выглядел напуганным, наоборот, вел себя уверенно и спокойно, будто вовсе не нас только что застукал. Он помог мне спуститься со стола и крепко обнял за талию.
— Ну, вообще-то я стучался, но видимо вы были так увлечены…, — начал он оправдываться, что стало даже смешно. Только Тимур одной фразой был способен вывернуть ситуацию, в нужную ему сторону.
— Понятно, — резко оборвал его, кивая на свободный стул. — Располагайся, раз уж нарисовался.