Я способен это понять. Тем более, мы договорились, что она расскажет все отцу о Николасе, и если он ничего не предпримет, я буду решать это сам. Но я не могу пока придумать ничего конкретного, кто я и кто он. Черт. Это бесит. Это раздражает и унижает. Но в любом случае, ее отец должен как-то повлиять на это. Ему не может быть все равно, что у его дочери появился сталкер.
— Понимаю, — разочарованно говорю. — Но это не значит, что я хочу тебя отпускать. Он наверняка ждет этого, — со злостью в голосе добавляю я.
— Меня будет ждать машина в аэропорте. — Она снова встает на цыпочки и целует мой нос. — В воздухе он меня не достанет. С отцом тем более. — Целует мой подбородок. — Обещаешь держать свой прекрасный член в штанишках?
Откинув голову, я громко смеюсь.
— Ты ревнуешь?
Ее красивые глаза превращаются в две щели. Только сейчас я замечаю, что она накрашена по-другому. Ее и без того большие и слегка раскосые глаза стали выглядеть по-кошачьи, видимо все дело в стрелках в уголках ее глаз.
— Если не пообещаешь, я заберу его с собой. — Ее рука сдавливает мой окаменевший член через джинсы.
Я сквозь зубы выпускаю воздух и толкаюсь бедрами в ее руку.
— Это больно, наверное. — Затем провожу пальцами по ее стрелкам. — Тебе идет.
— Не увиливай.
— Я только твой, — серьезно отвечаю я.
Мне никто не нужен, и я никого не хочу. Разве она не видит, что каждый раз в ее присутствии мое поведение становится аддиктивным? Я наркоман.
— Хорошо. — Она удовлетворенно отпускает мой член и пытается отойти.
Но я снова прижимаю ее тело к себе.
— Стоять. Ты улетишь на все выходные?
— Вряд ли. Не хочу оставаться надолго в Сокраменто.
Я киваю, облизывая губы. Не время говорить о ее отце. Мы еще не все знаем друг о друге, но это не страшно. Нам нужно еще время, чтобы раскрыться. Если Линдси знает что-то, она расскажет мне позже. Главное я уже знаю.
— Тебе пора, — томно произносит Линдси, запуская в мои волосы свои пальчики.
— Угу. — Я утыкаюсь в ее шею. — Эй, а как твоя эпиляция?
Линдси снова стреляет кошачьими глазками, затем берет мою руку и бесстыдно засовывает ее к себе в трусики.
— Твою мать, — неразборчиво шепчу я, закатывая глаза.
Мои пальцы исследуют мягкую плоть Линдси. Она такая гладкая и мокрая, что пальцы скользят по ее нежной коже, как по льду.
— Жалеешь, что спросил? — постанывает она от моих движений.
— И да, и нет. — Мне сносит крышу. — Не возражаешь, если я кончу очень быстро?
Она смеется.
— И да, и нет.
С урчанием я приспускаю свои джинсы и тяну Линдси на кровать.
* * *
Через несколько дней я везу Линдси в аэропорт и словно, оторвав от себя кусок, отпускаю к трапу. Я буду сходить с ума в эти дни, но понимаю, что небольшая разлука нам пойдет на пользу.