— Извращенец, и о чем ты только думаешь?
Я показываю другу средний палец и тащусь к стереосистеме. Эту шикарную вещь с CD и виниловым проигрывателями подарил мне отец. Для наших вечеринок такая вещь с самым дорогим фонокорректором просто необходима. Я ищу свою любимую музыку и нажимаю «play». Знакомые звуки Hollywood Undead заполняют все вокруг. Пьяным студентам уже плевать, что играет. Они курят, пьют, нюхают и трахаются, отключая здравый смысл.
Я прислоняюсь к стене и закрываю глаза. Эти парни, тексты которых я пропускаю через себя, поют обо всем, чем живем мы — Сансет-стрип, тусовки, девочки, а главное — друзья, которые назовут тебя «дерьмом», но тут же подставят свою грудь под пулю, защищая друга.
Майки подходит ко мне и с улыбкой протягивает бутылку.
— «Вот как мы выруливаем»>[3], — цитирует он песню, и я принимаю эти шикарные слова за тост, затем пью.
— О, — вдруг громко произносит Майки. — Ее я не видел раньше.
Я смотрю туда, куда смотрит мой друг, и натыкаюсь на серебристый взгляд.
Она смотрит прямо на меня.
Мы уже виделись. Эта она выходила из дорогущей тачки, когда я приехал в кампус пару недель назад. Тогда она выглядела по-другому, будто приехала сниматься в телешоу. Но сейчас передо мной стоит красотка в коротких джинсовых шортах и свободной футболке, которая оголяет одно ее плечо. На ее ногах ботинки на небольшом каблуке, и она не кажется высокой. Уверен, когда я подойду к ней, она будет смотреть на меня, как и все девчонки — снизу вверх.
Но она не будет на меня смотреть как все девчонки. И сейчас я имею в виду ее взгляд.
Отсюда я могу увидеть в ее серых глазах едва заметные голубые кристаллики. Словно ломаный лед, рассыпанный по пеплу.
Черт, эта девчонка коварный искуситель, змей, заползший в Эдем. Ее невинный и непорочный взгляд обманет кого угодно. И даже я поддаюсь ее гипнозу. Почему она так смотрит?
— Твою мать, — шипит рядом Майки. И чары будто рассеиваются, когда я заставляю себя отвернуться и посмотреть на друга.
— Ты знаешь, кто это? — спрашиваю я.
Он качает головой, не отводя взгляда от девушки.
— Я не знаю эту рыженькую, но нужно это срочно исправить.
— Эта первокурсница, — говорю я. — Я видел ее.
У нас строгое правило — никаких первокурсников. В Кроуне один минус — быть первокурсником. Но если ты пережил этот год, то все двери в Раю перед тобой открыты. У «школьников» свои тусовки, и они считают дни до окончания года, чтобы вернуться в кампус с гордо поднятой головой и отрываться за предыдущий год.
Если эта девчонка каким-то хитрым способом попала на нашу вечеринку… придется ее наказать. И я не прочь это сделать.