О-о! Это что-то непередаваемое!
Мне не с чем сравнить кайф, берущий начало между ног, куда напористо и размашисто бьёт своей мощной дубиной Стас. А потом это наслаждение разливается по всему телу, встряхивает каждую клеточку моего организма, покалывает кончики пальцев на ногах и щёлкает по шейке матки, как удар током. Потом снова, снова... Несколько раз сокращаюсь вокруг него, выкрикивая что-то бессвязное и чувственное. Слёзы из глаз, мысли в тумане. И прокатившаяся по самому горизонту сознания мысль "Разве бывает так одурительно хорошо?"
- Ты такая горячая, Рина... Хочу, чтобы ты отпустила все свои внутренние зажимы и отдавалась мне полностью. - Стас поглаживает мои плечи, призывая к действию уйму маленьких, вредных мурашек.
"Куда уж больше" - беззвучно отвечаю я и соскальзываю с пениса моего нового любовника. "Любовника" - надо же, какое интимное определение.
Внимательно наблюдаю, как Стас стягивает наполненную беловатой жидкостью резинку с члена и завязывает изделие на узел.
- Ты чего такая молчаливая стала? Идём в душ.
Он прав. Я, как заговорённая. Навалившаяся после секса слабость и блаженство совсем не располагают к разговорам. К никаким вообще.
- Спать резко захотелось. - Приваливаюсь лбом к его груди, пока переключаю настройки рассеивателя в ванной. Странное такое чувство, будто я таю. Ноги совсем не держат.
- Ну, давай я тебя накупаю... - хрипит он и выжимает из почти пустого тюбика с гелем для душа несколько капель на свою большую, жёсткую ладонь. Втирает скользкое средство мне в бёдра, постепенно подбираясь к промежности. С ума сойти, как же я жду, когда он снова дотронется между моих ног!
Но, Стас разворачивает меня к себе спиной и начинает чувственно и нежно намыливать всё ещё пылающие после порки ягодицы.
- Больно? - его голос осекается на полуслове. Руки перемещаются на талию, а этот эротичный, грубый шёпот уже "вплетается" в пряди моих полувлажных волос.
- Да. С непривычки... - поворачиваюсь к нему и обвиваю жилистую шею Стаса руками.
- Думаешь, сможешь привыкнуть к порке? - плотоядно шепчет мне в губы. Господи, да его дружок снова во всеоружии! Окаменевшая мужская плоть тыкается мне в живот. Так сладко упирается...
- Я... очень... постараюсь... - его взгляд околдовывает. Прошивает насквозь, казалось, несовместимой смесью нежности и власти.
Опускаюсь на колени. Сама этого хочу. Нетерпится снова ощутить себя в роли порабощённой и зависящей только от воли этого мужчины.
Потираю между намыленными ладошками пульсирующий член и, отбросив последние крупицы стыда, задаю пошлый и давно вертящийся на языке вопрос: