Всё! Всё!
Кое-как глушу свою истерику и натянуто улыбаюсь.
- Рина! Стас! - Марина подаётся нам на встречу, но на полпути замирает, уставившись на наши сцепленные руки.
- Дочка? - звучит, как молот о наковальню. - И где же твой "мужчина"?
А это слово звучит, как "любовник". Или трахарь, ёбарь... Не знаю. С пренебрежением, в общем.
Понимаю, что отцу не видно за мачехой, что мы со Стасом держимся за руки. А по ужасу на лице Марины, понимаю, что реакция отца будет в разы хуже. В миллион раз, блин.
- Сдрейфил приехать? Познакомиться с родителями ему не досуг, значит. А как трах...
Прочищаю горло, что перекрывает последние слова отца, и всё равно сипло выдаю:
- Почему же не приехал? В-вот он...
Тишина…
Такая натянутая, что от неё, как мне кажется, сейчас барабанные перепонки лопнут. Вакуум просто.
- О-он? - как-то полувопросительно выдаёт отец и делает шаг ближе.
Ну всё! Вон уже как желваки заходили. Прямо дышит огнём.
- Серёжа, спокойно! - первой “отмирает” Марина и пытается встать на пути отца.
Полный игнор с его стороны. Отодвигает мачеху в сторону, даже не взглянув.
Сейчас его взгляд нацелен исключительно на Стаса. Если бы мог, уже расстрелял бы его им.
- Па-ап, я люблю его! - стараюсь быть милой, но без толку. Одновременно с моими словами отец пронзительно грохочет:
- Значит, это ты трахаешь мою дочь? Сукин ты сын!
Отец заносит свой огромный кулак вверх и наотмашь бьёт…
Зажмуриваюсь и визжу, зачем-то на всякий случай еще и уши прикрыв. И мой похожий на ультразвук писк перекрывает и крики мачехи “Сергей, остановись!” и, собственно, сам звук удара.
Чувствую, как мои плечи сжимают чьи-то пальцы. Распахиваю глаза и понимаю, что это Маринка подлетела ко мне с поддержкой.
А напротив… Двое дорогих мне мужчин. Буравят грозными взглядами друг друга.
Стас, а в его руке, в нескольких сантиметров от лица зажато запястье отца.
Впиваюсь взглядом в постепенно расслабляющиеся пальцы родителя.
- Не трахаю, Сергей. Я её люблю.
Всё: и слова Стаса и уверенный и полный спокойствия голос любимого производят на меня эффект мурашек. Застываю, боясь дышать. На отца, кстати, эффект они тоже оказывают - его кулак полностью раскрывается, а в глазах мелькает что-то совершенно ему несвойственное.
Стас отпускает папину руку. И тот, как ни странно, становится значительно спокойней.
Чудеса! Либо Маринина любовь и “психотерапия” возымела результаты, либо доминантная личность Стаса задавила весь отцовский гнев.
- Давайте обсудим всё без рукоприкладства. Рина и так настрадалась за этот год. Может, ты всё-таки позволишь ей стать наконец счастливой? - твёрдо произносит Стас.