Стоило надавить и Майя бы все рассказала, но теперь он сам не хотел знать правду. Она ведь могла принести, как бесконечное счастье, так и желание сдохнуть.
Кто такая Майя? Почему она, работая медсестрой в престижной больнице оказалась в притоне для извращенцев? Почему она оказалась девственницей, при этом в ее знаниях о Теме не было ничего невинного?
Давид сгорал в ней, все больше погружаясь в омут разврата.
Давид понимал, что больше не хочет знать правду. Он хочет видеть Майю такой. Покорной, полностью зависящей от него, развратной и одновременно невинной. Идеальной. Идеальной сабой была она в эти два дня, отсасывая по одному кивку. Порой без слов понимая, что нужно раздеться и встать в коленно-локтевую позу.
Ночью она спала беспокойно, часто говорила «нет, не надо» умоляла остановиться и тем самым подтверждала его самые страшные опасения.
И это еще один повод не выяснять правду, потому что воспоминания могут снова сделать ее пустой оболочкой, могут забрать у него Майю.
Это было эгоистично и он признавал это, но он впервые купил компанию, которую не хотел разбирать по кусочкам или совершенствовать.
Она ему нравилась такой, какой была. Именно поэтому, когда Маргарита — его секретарь, позвонила и сказала, что не может найти досье его новой любовницы, Давид только обрадовался.
Значит пусть все остается так, как есть. Значит ему не нужно знать правду. Но теперь и мысли о свадьбе как-то незаметно стали лишь призрачным туманом. Он не мог жениться на той, кого представил как шлюху, которую знали как шлюху, пусть даже выглядела она вполне естественно и вела себя прилично. Репутация в мире бизнеса — это все. И это все должно оставаться под контролем. Как бы он не мечтал, эти два мира теперь не связать никак. Теперь Майя должна стать лишь любовницей. И не важно, что он вряд — ли сможет ее отпустить.
Прозвенел звонок селектора и Марго напомнила о собрании акционеров, и Давид переключился, постарался абстрагироваться от той мышки, что сейчас обитала в норе кота, той мышки, что страстно изгибалась, пока он тянул ее ремнем на себя и жестко трахал.
Во время собрания, на котором они обсуждали проблемы санкций Америки, Марго отвлекла внимание Давида, чем заработала очень грозный взгляд.
Но одно слово «Василиса», смягчило его лицо и он взял трубку.
— Быстро и по делу.
— Да, да, дядя Дава. Мне нужно где-то спрятаться на пару дней, а потом у меня поезд до дому, — послышался звонкий обеспокоенный голос и Давид нахмурился.
— Какой дом, что ты… — вопросов сразу возникло много, но вот время неудачное. — Ко мне, вечером поговорим.