— Жалко…
— Тебе бы волшебника, ну или любовника, — вдруг смеется Варя от моего острого взгляда, который я в нее метнула, резко успокаивается. — Я пошутила. Чего ты?
— Не шути так! — огрызаюсь и ловлю бегущую ко мне Лену. Подхватываю и несу в палату, чтобы снова поставить капельницу и дать отдохнуть возбужденному организму.
Но слова Вари не выходят из головы. Два в одном. И волшебник. И любовник. У меня это может быть. Хреновая сказка, которую не хочется читать и тем более в ней принимать участие.
Я могу помочь сестре, полностью разрушив при этом себя. Но я ведь могу! Я могу достать денег на операцию, которую проведет сам Роман Алексеевич, но мне придется продать свое тело. Тело, давно мне не принадлежавшее. Могу стать сабой для доминанта и потерять себя. Играть послушную овцу целый месяц и получить заветные документы на квартиру.
Всего месяц потерпеть то, что с таким трудом вытерпела одну ночь.
Злюсь сама на себя, что не похожа на тех женщин, которые получают удовольствие от насилия. Я при мысли о сексе хочу спрятаться в самый дальний угол. Само слово «секс» повергает меня в пучину темного отчаяния и ужасов прошлого, туда, где романтичный акт любви превратился в многочасовую экзекуцию.
Обещаю Лене скоро пойти домой и почти не глядя выхожу в коридор, посмотрев на лампы на потолке.
Одну бы заменить. Уже мигает.
И в этом мигающем свете замечаю посетителя, проходящего ровно мимо меня, скользнувшего по мне пустым взглядом.
Сердце замирает от страха и чего-то непонятного, словно брызнувшего на горячую кожу прохладной водой.
Я застываю как каменное изваяние. Давид. Тот самый Давид Грановский здесь? Здесь?!
В нашей не слишком современной больнице? В своем дорогущем костюме, со строго уложенной прической. Педант.
От него веет такой волной мужества, богатства и власти, что меня прибивает, как к скале. Словно жертва почуяла опасность от притаившегося хищника и делает все, чтобы ее не заметили, буквально сливается с окружающим пространством.
Я не могу оторвать взгляда от ровной походки, от широкого разворота плеч, на которых, накинутый халат смотрится откровенно нелепо и смешно. На руки с длинными, сильными пальцами. Пальцами способными причинить страшную боль, а то и вовсе переломить шею одним движением.
На вид ему не дашь больше тридцати пяти, но аура силы, его окружавшая, на все шестьдесят.
Я делаю вдох, выдох. Спокойно. Он здесь не из-за меня.
Мир светлеет, я моргаю и дыхание снова ровное. Я как загипнотизированная иду в ту же сторону. На вопрос «зачем?» отвечать смысла нет.