— Чем? Ты разве с ними не знакома?
— Знакома, — морщит она лицо. — Поэтому и смущают. Давай вон до той двери. Не хочу, чтобы кто-то разговор слышал. Мне не очень приятно извинятся при всех.
Извиняться? Да, ладно?
Я посмотрела в указанном направлении. Там был балкон, курилка для персонала и одновременно запасной выход с лестницей. Ну ладно.
— Пойдем, раз тебе так нужна уединенность.
— Очень, очень нужна, — кивает она и каким-то неровным шагом идет вперед, почему-то сильно напоминая меня саму, в тот самый день, восемь лет назад.
Идя в сторону балконной двери, я невольно оглядывалась на Леонида и увидела, что он пошел за мной.
Так спокойнее.
У двери мы остановились, и я с удивлением отметила, что Леонид не вышел из-за угла. Притаился.
Таня подняла взгляд и стала ходить из стороны в сторону, а потом вдруг взяла меня за плечи, так что я вздрогнула от непривычного касания.
Таня повернула меня спиной к двери и тяжело вздохнула, осматривая мое лицо.
Я даже нервно засмеялась, чувствуя, как меня накрывает плотным полотном без отчетливая тревога.
Чего мне собственно бояться? Я же в больнице тут люди, охрана, много света в конце концов. Но есть ощущение, что сзади не дверь, а острие ножа, готовое в любой момент меня проткнуть насквозь.
— Я так перед тобой виновата, — начала говорить Таня и я все внимание сосредоточила на ее словах. Они были очень и очень странными. — Ты можешь винить меня в своих бедах, но знай, что я тоже человек. Иногда я завидую. Иногда боюсь.
— Чего боишься? — сразу насторожилась я. Остальные слова как песок текли сквозь мое внимание.
— Я надеюсь когда-нибудь, ты сможешь меня простить, потому что я так жить больше не могу, — дрожащим голосом заговорила она, и я вдруг услышала щелчок двери позади себя.
Время стало течь со скоростью улитки. Вот из-за угла уже выбегает охранник, вот Таня смотрит на меня с какой-то ошалелой улыбкой и толкает.
Сильно так, как будто со всей злости.
И я готовлюсь удариться об стекло, а попадаю в чьи-то большие руки.
Слышу выстрел и вижу, как Леонид успевает увернуться.
Да, что происходит! — хочу крикнуть, но голос исчезает, когда я вижу витиеватую татуировку на руке. Знакомую настолько, что сердце останавливается. Дыхание перехватывает, а в горле ком слез и его не проглотить. Лешу не забыть. Он как раковая опухоль, которую больше не достать.
Не может быть. Просто не верю! Поворачиваю голову, а на меня смотрит Леша.
Тот самый Леша, который устроил перестрелку в больнице, тот самый, который должен сидеть в тюрьме! Должен! Должен!
Он тащил меня по лестнице вниз, удивительно легко держа одной рукой, пока редко второй отстреливался.