– Как ты мог…– не кричу, а еле говорю, без сил ударяя его в грудь.– Как ты мог так поступить… бросить нас…как?
–Так надо было, прости, милая, прости меня, не мог иначе.
Берет мои ослабшие руки, целует пальцы, заглядывает в глаза, а у самого столько в них боли и сожаления.
– Господи, я думала, что умру, ты понимаешь, как это?
– Понимаю, милая, все понимаю, я сам практически умер.
Боль в душе отпускает, накатывает слабость, а еще спокойствие, с ним рядом даже дышится иначе.
– Я так тосковала по тебе, – провожу пальцами по лицу, трогая лоб, скулы, губы.– Мы тосковали.
– Я тоже безумно скучал, знала бы как, волком выл, на стену лез, но не мог раньше.
– Ты потом расскажешь.
– Конечно, любимая.
– И никогда больше не уйдешь.
– Никогда.
Все продолжаю гладить его по лицу, словно знакомясь заново. Матвей прижимает к себе, быстро целует в губы, потом сильнее, жадно сминая их, тяжело дышит.
– Моя нежная девочка. Люблю тебя так, что, если надо, заплачу любую цену.
– Не надо, прошу, не надо больше ничего, просто люби, как я тебя.
– Скажи еще.
– Люблю, очень люблю.
Плачу как ненормальная от радости, переполняющего счастья, Матвей снова утирает слезы, целует.
– Мама, папа, смотрите, что мы умеем.
Костик поднимает палку вверх, собака встает на задние лапы, он смеется, подбегает к нам.
– А папа сказал, что это теперь моя собака и она будет жить с нами в большом доме. Папа, ведь так?
– Да, сынок,– Матвей улыбается, садится на корточки, пытается отбиться от пса, который хочет запрыгнуть на него.– Конечно, все вместе, в большом доме: мама, ты, я, Чили.
– А еще сестренка.
– Какая сестренка?
– Которая в животике у мамы. Она еще совсем крошечная, мне так дедушка сказал, но у нее уже есть ручки и ножки.
– В животике? – Матвей поднимается, на лице удивление, шок, а я не могу сдержать улыбку.Наверное, я была такая же, когда несколько минут назад увидела его живым.
– Да, Жаров, у тебя будет дочь, ведь ты не мог просто так отпустить меня и умереть.
– Матвей, проснись, милый,– Регина тормошит меня за плечо, ничего не понимаю, глаза еле открываются.
– Что? Что случилось?
– Малышка плачет, твоя очередь развлекать дочь.
– М-м-м-м-м, ага, я сейчас,– не могу оторвать головы от подушки, прижимаюсь к Регине, крепко обнимаю, вдыхаю ее аромат. Так бы и лежал всю жизнь.
– Матвей.
– Да, да, уже.
Иду в детскую, ночник в форме полумесяца освещает кроватку, все вокруг в розовых облачках. Малышка сидит, размазывая слезы по пухлым щечкам, всхлипывает.
– Ну и чего ты расплакалась, милая? Все хорошо, папа рядом. Зубки режутся, да? Скоро пройдет, иди ко мне.