Минут десять вдыхаю полной грудью слегка прохладный вечерний воздух, а затем возвращаюсь в дом. Ксюша встречает меня с улыбкой и вновь начинает без умолку болтать, а я с радостью слушаю, наслаждаясь её компанией и своей свободой от неуемных чувств к ней.
Сейчас отчётливо вижу: она чужая, не моя, и, наверно, я никогда бы не смог сделать её такой счастливой, как это получилось у Черниговского. А значит, всё было не зря! Всё правильно! Вот только теперь пришёл и мой черёд найти своё счастье.
Мы не замечаем, как летит время: одна тема для беседы сменяет другую. Мы говорим обо всём, но старательно обходим мои отношения с Ариной: делиться своим сокровенным я пока не готов ни с кем, даже с Горской.
В какой-то момент становится слишком тихо: Тимошка заснул прямо перед экраном телевизора. Ксюша тут же начинает суетиться и собираться домой, а я смотрю на мальчугана, который так сладко посапывает, прижимая к себе плюшевого зайца, и мне становится нестерпимо жалко его будить.
– Вы можете остаться, – предлагаю от всего сердца. – Комната Риты всегда в твоём распоряжении.
– Нет-нет, Лерой, нам лучше уехать, – смущается Ксюша, видимо, так до конца и не осознав, что ей в моём сердце места больше нет, а значит, и опасаться нечего...
– Оставайтесь, – повторяю более настойчиво. – Не стоит сбивать режим сыну, Ксюш.
– Это как-то не очень удобно, – тушуется она, хотя вижу по глазам, что и ей жаль будить ребёнка.
– Всё нормально, утром отвезу вас домой, а Горского сейчас предупрежу.
– Ладно, – соглашается Ксюша, а у самой глаза загораются хитрым огоньком. – Но только при одном условии, Лерой.
– Каком? – не сдерживая улыбки, щёлкаю ту по носу.
– Ты расскажешь мне о ней, о той, что смогла сделать невозможное. Годится?
– Годится, – шепчу в ответ. – Только Тимоху наверх унесу.
– О, оставь это мне!
– Можно я сам? Раньше мне удавалось его укладывать... Проверим, не потерял ли я навык.
– Ладно, дерзай, а я пока поставлю чайник. Чувствую, что разговор наш затянется надолго...
Арина
– Неплохо, мелкая, – с усмешкой произносит Амиров, стоит смолкнуть последним музыкальным аккордам.
Опять эта «мелкая»!
Он так и не почувствовал, не понял, не увидел во мне девушку!
В очередной раз глупая надежда воздушным шариком лопается в груди. Остаётся только боль и обида. Танцы – не моё, раз не смогла до него достучаться, не сумела завести, хотя и старалась.
Лерой практически сразу уходит, подтверждая мои догадки: я никудышная танцовщица и совершенно не вызываю интереса в его глазах. Всё бесполезно! Внутри пустота и горечь: любовь Амирова к Горской мне не под силу вытравить собой. Теперь я вижу это воочию.