– А моя вообще мисс Россия, – подхватил Короленко. – Мы с тобой как братья-близнецы. Моя в Израиль мечтает свалить уже лет десять, вымоталась скандалами. А может, уже и свалила – я давно дома не был.
Базука понимающе кивнул:
– А моя в Америку рванула. Моя, видать, шустрее. Мне тогда пятнадцать было. Хотя, честное слово, не понимаю, чем ей при отце плохо жилось.
– Хорошая была? Общаетесь? Моя – тихая как мышь. С другой стороны, при моем отце лишний раз голос-то и не подашь.
– Нормальная вроде. Не общаемся. Она как уехала – так про меня будто забыла. Замуж уже наверное, вышла, она так-то и в свои годы ничего, ты смотри дальше, там посвежее фотки должны быть.
Но следующими шли потрепанные, а некоторые совсем старые, черно-белые. Андрей сначала откинул группу какой-то молодежи с дикими прическами, но потом вернул снизу и вгляделся снова.
– А это что? – он показал Базуке.
– Отцовские с института. Че так пялишься? Он учился в институте – пока не отчислили в середине второго курса. Раньше-то по-зверски учили, меня вышвырнули бы уже в середине первого. Ты чего так напрягся? Вон он стоит, в нижнем ряду.
– Понятно, – Андрей вытащил следующую фотографию из той же серии снимков, там позировали всего пятеро, всем лет по двадцать. – Твой отец носил очки? Прикольно. А на стене надпись: «Шахматный клуб».
– И что такого? – не понял Захар. – В те времена все в шахматы играли – это не считалось позорищем, как сейчас.
– И сейчас не считается, – Андрей вглядывался в снимок все пристальнее, а его интонация становилась приглушенной. – Захар, сверни-ка к обочине.
– Зачем?
– Тебе надо это увидеть.
Как только машина остановилась, он втиснул ему в руки фотокарточку. Молодой Максим Бойков стоял в центре компании – с круглой оправой очков он напоминал запущенного ботаника. Но и рядом с ним разместились такие же опрятные заучки. Одна девочка с двумя жуткими тонюсенькими косичками. И три паренька – у одного даже на черно-белом снимке можно было разглядеть прыщи.
– М-да-а, – протянул Захар. – Похоже, что мой отец когда-то общался с умниками из шахматного клуба. Не силой же они его туда поставили. О черт… – он ужаснулся: – Ты полагаешь, что он был президентом этого клуба?! Вот это сейчас удар по уважению к нему!
– Захар, да забей ты на шахматы, – Короленко тыкал пальцами в самого крайнего. – Смотри. Мне не показалось?
Базука наклонился, расширил глаза и охнул:
– Не может быть…
– Или может. Посмотри, такой же пучеглазый и толстомордый. И вот он же – на общей фотографии их институтской группы. И есть еще… так, сейчас найду.