Я наклонился, желая снова ощутить тот вкус, без которого не мог спокойно жить все эти месяцы, но она успела выставить перед собой ладошку, коснувшись пальчиками моих губ. Даже это прикосновение мучительно отозвалось в паху.
— В чем дело? Ты не хочешь меня? — не знаю с чего, но я был уверен, что она окажется в моей постели в тот же час, когда найду. Наверное, замечтался.
Ее глаза изумлённо расширились.
— Что? — спросила она, пытаясь отодвинуться.
Кто бы ей позволил.
— Ты же нуждаешься в сексуальной энергии. Если тебе все равно какую брать — возьми мою, я весь твой.
— О чем ты? — девочка продолжала разыгрывать недоумение.
— Всем суккубам нужен секс, — сказал я прямым текстом, — черт с ней, с моей силой. Забирай. Без тебя я подыхаю.
Лекса завозилась, отчаянно пытаясь вырваться, но только усугубила мое возбуждение.
— Что, черт побери, не так? — спросил я, прилагая все усилия, чтобы не заорать.
— Все не так, — вместо меня крикнула она, — отпусти меня немедленно!
Ага. Пять месяцев мучений, и я тебя так просто отпущу. Хрен там. Прижал сильнее, и молча стерпел, когда она больно — до крови — укусила меня в районе ключицы. Даже если от меня сейчас кусками отрезать будут, не отпущу.
Наконец, она затихла. Моя голова, успокоенная ее присутствием и беспомощностью, вернула контроль над телом, и я смог сказать:
— Я не хотел тебя обидеть. Честно. Правда думал, что суккубам нужна в первую очередь энергия.
От моих слов она снова ощутимо вздрогнула, но промолчала.
— Ты замёрзла? Я провожу тебя, — продолжил я, ободренный ее молчанием. Дождался неуверенного кивка и чуть ослабил хватку, готовый удержать ее при малейшем намеке на бегство. Но Лекса осталась стоять в какой-то прострации. Это мне тоже не понравилось. Такое ее состояние будило в сердце желание успокоить, уберечь, защитить. Странное чувство. Последний раз испытывал похожее лишь к одной одаренной. Но даже тогда порывы не были такими сильными.
Положил одну руку ей на плечо, второй рукой взял обе ладошки. Оберегая и согревая.
— Пойдем?
Она кивнула и осталась стоять.
— В какую сторону?
Она наконец очнулась и чуть качнулась вперёд, начиная движение. Пошел рядом, поддерживая. Или удерживая. Вся моя суть требовала прикасаться к ней, не отпускать даже на секунду. И я подчинялся.
Мы молча шли минут десять. Она не делала попытки начать разговор, поэтому это снова сделал я:
— Ты живёшь далеко? Может надо было взять мою машину?
— Нет, — о, слава богам, говорила она спокойным, чуть приглушённым голосом, — я живу недалеко. Мы уже подходим.
— Расскажи о себе, — попросил я. На самом деле мне было все равно, что она будет говорить, лишь бы слышать ее голос, и чтобы в нем не звучали злость или страх.