Солнце и Ева ушли раньше — танцевать произвольный на платформах, а мы с Адой размялись и сделали прогон в тренировочном зале за сценой.
Когда публика достаточно разогрелась, Ник — наш бессменный менеджер, сделал знак готовиться.
В зале погас свет, и мы с Адой заняли свои места на сцене — друг напротив друга. Зазвучала музыка — сначала медленная и тягучая. Также медленно стало светлеть, и мы начали свое выступление.
Синхронные, зазеркаленные движения, мягкие выпады, сильные прогибы — все плавное, тягучее. Руки легли на собственные бедра, скользнули выше, забираясь под бахрому, потом ниже по животу, задержавшись внизу. Все это отработано до мельчайших подробностей в виртуале и в зале.
Потом музыка будто взрывается и мы, отмерев, делаем синхронное сальто назад, а дальше следует вакханалия — бахрома на моем топе просто не успевает опуститься, демонстрируя то, что зрители принимают за обнаженную грудь. Из-за мельтешащих тонких нитей обман сложно разглядеть даже на огромных экранах по периметру, а вблизи не сможет оказаться даже случайный зарвавшийся клиент — сцену окружают силовые экраны.
Снова пауза, и мы замираем в идентичных позах, очень близко друг от друга. Затем, вместе с плавной, чувственной мелодией начинаем ласкаться друг к другу — лёгкими касаниями, нежными поглаживаниями. Опустившись передо мной на колени, Ада делает вид, что целует мой живот, затем кладет руки на кромку моих шортиков и начинает медленно стаскивать их вниз. Я прогибаюсь в пояснице, поддавшись к ней бедрами. Настолько сильно, что почти касаюсь пола, нарушая все законы тяготения. Как бы эффектно это не смотрелось со стороны, в реале такое повторить смогут только профессиональные танцовщицы, тренирующиеся по несколько часов в день. Да и вся страсть мигом улетучится от титанического напряжения мышц.
Когда верхний край моих шортиков доходит до промежности, свет гаснет. Но в этот самый момент, за секунду до темноты, я замечаю Его. Тут же теряю равновесие и падаю, к счастью, уже не видимая зрителям.
Ада буквально тащит меня за кулисы, я бреду за ней, спотыкаясь, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это невозможно. Мне показалось, это не мог быть он. Пожалуйста, только не он, только не сейчас.
— Лекса, девочка, что с тобой? — голоса подруг были полны искренней заботы, и это помогло. К тому же, я практически убедила себя, что мужчина мне померещился. Но, даже если нет, он никогда меня не узнает. Я поменяла имя и внешность. Последнюю настолько кардинально, что любой пластический хирург обзавидовался бы.