– Крис… – Я почувствовала, как сзади ко мне подошли и вскоре чужие руки легли мне на плечи. – Сейчас ты говоришь, что хочешь быть со мной, хочешь все вернуть, но… в Нью-Йорке у меня новая жизнь, большие возможности, я только начала развиваться, как фотограф и… здесь меня ничего не ждет…
– Но тут твой дом. Здесь я, твоя семья, подруги… это ничего не значит?
– Скажи мне честно, – я повернулась и вскинула голову, чтобы заглянуть собеседнику в глаза. – Что будет, если я останусь, а через год мы проснемся вместе, и ты скажешь, что все еще не можешь забыть нашего страшного прошлого? Что все еще винишь меня и просто думал, что смог простить, а на деле не вышло…
– Этого не будет, – уверенно заявил мне Салливан.
– Это легко произнести, но ты пронес свою ненависть ко мне через десятки лет, ты думаешь, что смог это преодолеть, но не можешь быть в этом уверен до конца. Такое не забывается в миг.
– И не забылось, ты права, – согласился Кристофер. – Потребовалось почти полтора года.
– И все? Хочешь сказать, что теперь мы чисты друг перед другом? Нет больше «старой-доброй» вражды?
– Я знаю, в это сложно поверить, но у меня было много времени, чтобы это осознать. – Крис немного отошел, а затем присел на альков, потянул меня за ладонь, усаживая рядом. – Долгое время я считал, что ты виновата, ты могла сказать правду в суде, но не стала, хотя я умолял тебя. Это чувство гложило меня. Я долго за тобой следил и влюблялся в тебя медленно, постепенно, отмечая, какой прекрасной ты стала. И я имею в виду не только внешность, ты выросла замечательной девушкой, чудесным и добрым человеком. Меня терзали эти смешанные чувства, и когда мы стали жить вместе, все стало только еще запутаннее. Я окончательно понял, что влюбился в тебя. Бесповоротно. И настал самый сложный этап. Потому что в тот момент, ненависть, злость и обида еще не отступили.
На некоторое время воцарилось молчание, и я поняла, что Салливан так и не выпустил мою ладонь из своей руки. Оказывается, все это время он мягко поглаживал ее большим пальцем.
– Тебе было всего лишь четырнадцать. Ты была маленькой и напуганной девочкой, – очень тихо заговорил Крис. – Твой отец был властным, а карьера для него была превыше человеческих судеб. В гибели моего брата виновен он. И те люди, которые затеяли драку. Не ты. И даже не Итон. Я знаю точно, что он никогда бы не додумался подставлять Коула. Да, он мог признаться на суде и должен был это сделать. Но он искупил свою вину, спасая Кэролайн. Я больше не злюсь. Ни на него, ни на тебя. Внутри меня всегда будет боль, потому что я потерял младшего брата и родителей, но это больше не боль, заправленная ненавистью и посыпанная пеплом неосуществлённых желаний.