– Как ты можешь так говорить?! Тебя словно подменили!
– Коул бы этого не хотел…
– Не смей произносить его имя, ты, чертов предатель! – Брат с силой ударил ногой по шине. Благо, что не по мне. – Как ты мог встать на их защиту?! Вспомни, что они сделали с нашей семьей! Вспомни тело отца, вспомни, какой страшной и мучительной смертью он погиб, выступая за справедливость! Коула бросили за решетку, хотя он ничего не сделал! Вообще ничего, понимаешь?! Он был добрым, он заслуживал жить дальше, заслуживал будущего, потому что был лучшим из нас! Вместо этого он не прожил и двадцати, по-твоему, такое следует забыть?!
– Тот, кто это сделал, уже давно на том свете, брат… Он сошел с ума и покончил с собой из-за чувства вины. Его дети тоже расплатились сполна. Вспомни, как они жили изгоями, вспомни, как от них отвернулись все, как пресса гоняла их, словно диких зверей, сколько издевательств они пережили за эти годы, вспомни, как практически голодали, неужели всего этого мало?
– И что? Пускай его отпрыски проживают счастливую и ничем не обременённую жизнь?! – взревел Кайл, снова надвигаясь на меня для очередного удара.
– Я не могу, слышишь?! Не могу отдать отдать ее тебе на растерзание! Она этого не заслуживает, она расплатилась сполна!
– Она расплатиться тогда, когда сдохнет в одиночестве после длительных пыток и будет закопана там, где никто и никогда ее не найдет! Не смей оправдывать эту лживую дрянь! – Чем больше я говорил и пытался оправдать Кейли, тем больше заводился брат. Это определенно вело нас к драке.
– Она была ребенком, ей было четырнадцать! Кейли делала то, что велел отец, в ее возрасте мы были такими же!
– Хватит оправдывать эту суку!
– Кайл, чтобы добраться до нее, придется переступить через меня.
В ответ старший громко рассмеялся и смех этот заставил мурашки побежать по спине.
– Ты думаешь, я этого не сделаю? Ты думаешь, что ты все еще остаешься членом семьи, что все еще Салливан? – Кайл бросил на меня полный ненависти и презрения взгляд, а я едва не вздрогнул. Брат никогда не смотрел на меня так. Подобное выражение лица я видел лишь в те моменты, когда он говорил о Хендерсонах или читал об их семье какие-то заметки в газетах. – Ты встал на сторону врага, значит, ты тоже враг.
– Кайл, не надо…
– Если будет нужно, я глазом не моргну, переступив через тебя. Ведь ты сделал тоже самое. Предал память Коула, предал память родителей, наплевал на нас с сестрой… Ты помнишь, в каком ужасе росла Кэролайн? Каждую ночь ей снились кошмары, мы каждый раз находили ее рыдающей на могиле брата, помнишь, как она стала тенью себя? Как наша жизнерадостная малышка стала озлобленной сиротой? Ты быстро все забыл, стоило этой шлюхе пару раз раздвинуть перед тобой ноги! Девка стало роднее семьи!