Какие мы все-таки одинаковые!
Я улыбнулась и толкнула тяжелую дверь с отполированной тысячами детских ладоней и многими годами ручкой.
И уже в вестибюле , вдохнув полной грудью неповторимый школьный воздух, сейчас разбавленный всеми возможными запахами , от парфюма до перегара, остановилась в растерянности.
Народу было полно.
Они толпились, собирались в кучки, болтали, смеялись, разглядывали друг друга.
Прямо в середине вестибюля стоял столик с десятиклассником, записывающим всех подошедших, год окончания школы, литеру класса, а потом распределяющим по кабинетам.
Я подошла, дисциплинированно записалась.
Получила удивленное разглядывание, улыбнулась.
Хотя уже не особо ловко себя чувствовала.
На меня пялились. Причем, не сказать, что дружелюбно.
И в это мгновение маленькая девочка Леночка, застенчивая тихоня, очень сильно хотела спрятаться, а, возможно, и убежать.
Но независимый райтер, без пяти минут студент Берлинского художественного университета, Элен – только выпрямилась и небрежно повела плечами, стягивая пальто.
Пусть пялятся. Мне стыдиться нечего.
Я сегодня была во всем черном, что очень неплохо контрастировало со светлыми волосами.
Пирсинг в носу тоже сменила на черное кольцо, добавила черные здоровенные серьги в уши. Узкие, рваные на коленях джинсы, грубые ботинки, тонкий трикотаж футболки с вырезом. Яркий мейк в легком намеке на гранж. Ничего особенного.
Но в глаза бросалась.
Ну так того и хотела!
После вчерашнего демарша моих родных, решивших, что Лена – все та же наивная дурочка, ребенок, я , конечно, повела себя по-детски. Полностью подтвердив их выводы по мне.
Но определенным уровнем взросления всегда считалось умение прислушиваться к себе и своему мнению, а не идти на поводу у окружающих.
А потому я сделала так, как захотела сама.
То есть , отрубила телефон вчера вечером и ушла спать.
А утром первым делом купила себе новый.
С новой симкой. Правда, Витя все равно был в курсе моих перемещений, скотина Толик даже не скрываясь, ходил за мной хвостом.
Но мой сегодняшний вечерний выход проморгал.
Потому что я – не только дочь криминального авторитета, но и племянница опера. Умею незаметно рубить хвосты.
По крайней мере, я на это очень надеялась…
- Лена? Это ты что ли?
Мужской голос, довольно приятный, прозвучал практически над ухом.
Я развернулась, разглядывая … Ну да, Павлов. Не изменился. Вернее, конечно изменился. Заматерел.
Стал такой… Кобелистый. Он и в восьмом от девчонок отбивался, а сейчас… Да, наверно, не отбивается уже. Просто трахает и выбрасывает. По крайней мере, взгляд у него был очень даже недвусмысленный. Говорящий взгляд. Не двадцатилетнего пацана. А вполне уже сложившегося молодого мужчины.