Черный тут же развернулся к оставшимся двоим. И оказалось, что пока он разворачивался, один из них переместился к нему за спину!
Невероятно быстро!
К чести Черного, он успел отреагировать. Повернуться. Но больше ничего.
Встретил прямой жесткий удар в горло, который, судя по всему, нападающий смягчил буквально в последние четверть секунды, осознав, что может запросто убить.
Удар был такой. Подлый, воровской. Насмерть.
Черный захрипел страшно, упал, инстинктивно подтягивая руки к голове и закрывая самые уязвимые места.
Но его не продолжили бить.
Наоборот, один из мужиков опять засипел на какого-то Васю:
- Вася, сучара! Ты какого хуя? Как он говорить будет? Отморы гребанные все!
На заднем плане тонко заверещал Кирик:
- Дяденька, не бейте…
- Заткни его, - резко скомандовал мужик, не оборачиваясь даже.
Кирик захлебнулся, булькнул и больше голоса не подавал.
А мужик, судя по всему, главный тут, присел на корточки перед судорожно пытавшимся раздышаться Черным и сказал спокойно:
- Ну чего, шкет, дышать можешь?
Черный согласно хрипнул, мечтая о том, как сейчас встанет и от души приложит эту сухопарую падлу об асфальт. Сначала его, а потом его бойца отмороженного. Или наоборот. Не важно. Главное, чтоб об асфальт. И рожами. И с юзом так…
- А говорить?
Мужик, легко читая по налитым кровью глазам все наполеоновские планы Черного, усмехнулся.
- Давай, шкет, дыши. А потом про девочку мою расскажешь. Куда девал?
- Суууууу… - сумел выхрипеть Черный, которого посетило узнавание. Конечно, это же тот самый мудачина, что пытался утащить его Веснушку в свою тачку!
Как там его? Витя? Витя «Три звезды»?
Тварь конченная! Добрался-таки! Неужели, кто-то из окружения Ворона сдал? Запросто. Сам бы Ворон не стал. Ведь, понятное дело, что , если Черного найдет Витя, то вряд ли он сможет биться.
На кой это все?
Значит, просто кто-то решил подзаработать немного.
Бля, одни твари вокруг! Мрази!
- Вооот, - удовлетворенно протянул Витя, - уже связно начал говорить. Продолжай. Где девочка моя?
Его! Его девочка? Старый изврат! Какая его?
Ярость накрыла так сильно, что Черный даже дышать начал более-менее ровно. И говорить смог.
- Пошел ты нахрен, старый изврат! Она – моя, понятно! Моя девочка! И ты ее, сучара лагерная, никогда не найдешь! А если попробуешь еще тронуть, даже, сука, посмотреть на нее! Я тебя положу! Понял? И сяду! А если сдохну, то у нее дядя – мент. Он тебя за одно слово кривое про нее в землю по самые гланды вобьет!
Тут Черный опять задохнулся и захрипел. Страшно кашляя и машинально группируясь. Потому что понимал: после таких слов его положат. Просто и незатейливо. Пристрелят или заточками уработают.