Дэйв ответил отрицательно.
– Вы допускаете, что подобное возможно?
– Не считаю себя достаточно квалифицированным, чтобы отвечать на такой вопрос. Тема моей диссертации находится на стыке психологии и лингвистики, но все-таки мои знания ограничены второй областью, а к первой я прибегаю по необходимости.
– Мистер Хеллер, мы не сомневаемся, что выбрали верного человека. Отвечайте, пожалуйста, с позиции лингвиста.
– Тогда переформулируйте вопрос. Потому что в моем понимании сны не могут влиять на объективную реальность. Сны – это фантазии. Случайные нейронные мозаики, которые мы, додумывая и приукрашивая, сами складываем в сюжет, хотя зачастую его там нет.
– У вас случался сонный паралич?
– Нет.
– Вы верите в гипноз?
– В какой-то степени.
– Вы знакомы с нейролингвистическим программированием? Теорией самовнушения?
– Конечно. Но причем тут…
– Мистер Хеллер, – Джо Дин упреждающе поднял ладонь, прерывая встречный вопрос в зародыше. – Вообразим, что в теории есть сны, внутри которых происходит нечто, влияющее на организм после пробуждения. Возможно ли это?
– Такое программирование не происходит имманентно, алгоритмы нейролингвистики запускаются извне.
– Вы имеете в виду, что необходимо чье-то влияние?
– Если есть программирование, то должен быть и программист. Операционные системы сами себя не собирают.
– Если только они не продукт ИИ.
– Мне не знакомы адекватные операционки на базе искусственного интеллекта, – отрезал Дэйв. Почему-то диалог начинал его злить, он не понимал, чего конкретно от него хотят и в какую тему уводят.
– Представьте имманентное НЛП, происходящее, пока человек спит, и программирующее его на определенное поведение после пробуждения.
– Думаю, такого не существует.
– Полагаете? – впервые в голосе агента прорезалась толика сомнения.
– Я с таким не встречался.
Дэйву очень хотелось спросить: а вы? Но он сдержался, представив, как Джо Дин вновь поднимет ладонь в строгом жесте, но с мягкой улыбкой (отталкивающий контраст).
– Если бы подобное существовало, в теории, разумеется, какими свойствами должна обладать речь, услышанная человеком во сне?
Дэйв задумался. Ему как будто показали аллигатора и спросили: он шершавый или зеленый?
– Это необязательно должна быть речь, – выдал он, наконец. – Мои исследования показывают, что зачастую во сне мы не слышим и не произносим осмысленных предложений. Речь во сне скорее принимает состояние метафоры мысли. А мысль быстрее, чем слово, но менее оформлена.
– Ближе к делу.
– Речь – это вербальная коммуникация с помощью языка, в котором есть определенные грамматические и лексические правила. А во сне мы можем интуитивно понимать информацию, состоящую из разрозненных слов и даже просто звуков. Мы будто заранее знаем сценарий всего, что будет услышано во сне, в какой бы форме оно ни прозвучало.