– Да, я постараюсь, – Джун отвернулся, а Чхондун продолжил начатое.
Джун немного успокоился и вспомнил, что есть множество процедур по удалению шрамов.
– Но меня волнует один вопрос, почему у меня так сильно болит нога, если ударили тебя?
– Это называется фантомная боль, из-за того, что я не могу ничего почувствовать, все будет передаваться тому, кто может что-то чувствовать, в данном случае тебе. Прости, что заставил тебя терпеть это, на меня не так то и часто замахивались ножом.
– Не попадай под такие удары, пожалуйста, а то я умру раньше, чем пойму, что происходит, – Джун усмехнулся.
– Ты тоже не попадай в такие ситуации, а то я умру от волнения.
Джун лишь рассмеялся, как бы он не пытался шутить или выпустить из головы случившуюся ситуацию, она нагнетала, не давала покоя. Чхондун обработал его раны, забинтовал и вышел из квартиры, оставив Джуна одного, он начинает прокручивать в голове все происходящее, пытается вспомнить каждую деталь драки и вспышки боли. Джун понимает, что занимается самобичеванием, все-таки старые принципы и привычки не уйдут так просто из его жизни, голова начинает мутнеть, его трясет, то ли от холода, то ли от мыслей, не покидающих его голову ни на минуту, они заволакивают его полностью и целиком, не давая никакой связи с реальностью. Джун сидит на диване, поджав под себя ноги, и хватается за голову, физическая боль притупляется, дыхание учащается. Джун поднимает голову и просто смотрит на стену впереди себя, из него вырывается истошный крик – это крик о помощи, крик о боли в душе, сам Джун уже точно не сможет справиться с собой и он это понимает. Джун плачет, кричит, рвет на себе волосы, царапает и так измученные руки, бьет себя по ногам, подушка на которой он лежал, улетает в другую часть комнаты.
– Джун, Джун, что с тобой? – Чхондун влетает в квартиру и бежит к Джуну.
Чхондун подбегает к Джуну и хватает его за руки, пытаясь посмотреть ему в глаза, но он выворачивается и встает с дивана. Чхондун встает следом и берет его голову, заглядывая прямо в душу, все лицо Джуна было в красных пятнах, синяках и ссадинах, но это не отталкивало Чхондуна, он, недолго думая обнял Джуна так сильно, что тот не смог бы выбраться ни при каких обстоятельствах. Джун вырывался, кричал и царапал спину Чхондуну, но когда боль от царапин проявилась на нем, он начал понемногу успокаиваться. Обороты его истерики сбавлялись, он уже не брыкается, а плачет в плечо Чхондуну, они стояли так минут тридцать, пока плачь не стих до маленьких всхлипов, Чхондун аккуратно отодвинул Джуна, продолжая держать его за плечи.