В Сентории все было с точностью наоборот. Как объяснял Зандр, южане ненадежны и лживы, поэтому в их вероломном обществе выживали только лукавые и двуличные. Откровенно лгать было тошно. Получалось у Киры скверно, поэтому на занятиях они сосредоточились на том, чтобы сбивать разговор в сторону, утаивать часть информации и использовать двусмысленные формулировки в ответах, чтобы было нелегко уличить ее в обмане. Также Верховный Магистр посоветовал не признаваться в том, насколько хорошо Кира владеет имперским. Это позволит ей иметь некоторое преимущество перед собеседником.
Но не все были довольны тем, как идет подготовка к путешествию. Королева долгое время вообще отказывалась отпускать принцессу к имперцам даже на время. Она была не согласна с тем, чему учат ее единственное драгоценное чадо, и никак не могла сдержать слез при виде дочери. Чтобы вырваться из крепких материнских объятий, Кире приходилось молить о пощаде.
— Мне не страшно, мама. Со мной будет дядя Артур. Он никогда не позволит меня обидеть, — в который раз принцесса успокаивала мать. — Тем более, папа даст ему с собой Клеймор. С ним дядя Артур будет непобедим.
Королева думала только о том, что не сталь делает кого-то непобедимым, а Кира о том, как не выдать себя — ведь ей не терпелось отправиться в Сенторию и увидеть чужую землю собственными глазами. Там ее ждет грандиозное приключение!
Дамы после обеда собрались в Облачном Зале, где обычно они проводили время за вышиванием и сплетнями. Отсюда открывался прекрасный вид на Зимний Сад. Особо капризные растения были расставлены вдоль одной из стен. Кира заметила, что Горцу тек и не подобрали горшок, опасаясь, что он не привыкнет к нему, зато поместили на почетное место в первом ряду прямо в шлеме дяди Артура.
На очень высоком потолке была изображена фреска с затянутым пушистыми облаками пронзительно голубым небом. Солнечный свет падал из огромного окна и создавал иллюзию настоящего небосвода, окрашивая его на закате в оранжевый и розовый.
Кто-то попытался заговорить о погоде. Королева была заметно напряжена, и после пары фраз оборвала разговор на полуслове. Фрейлины переглядывались, но больше не проронили ни звука, а воцарившееся молчание нестерпимо давило на всех присутствующих.
Кира испытывала замешательство, не зная, что ей делать в такой ситуации, но сидеть и разглядывать притихших взрослых, ощущая их волнение, а в отдельных случая панику, было неприятно.
— Мама, пожалуйста, скажи что-нибудь? — прошептала принцесса неуверенно. — Я же все чувствую…
— Извини, солнышко. Зандр говорил, что твои способности к Гипнозу растут, — вымученно улыбнулась мать. — Знаю, какой это может приносить дискомфорт, когда еще не в полной мере можешь отгородиться от чужих переживаний. Оставьте нас, пожалуйста. Я хочу поговорить с дочерью наедине.