Мама была другой. Она была более холодной, более отстраненной, чем папа. Но она — иммигрантка во втором поколении. Она себя создала сама. Ее родители раскритиковали все, чтобы дать ей возможности и образование, чтобы она была там, где сейчас. Они умерли до моего рождения, и какая бы большая семья у нас ни была, все остальные жили во Вьетнаме. Мы почти не общались с ними.
Мама приняла все аспекты американской жизни и в значительной степени избегала своей культуры, поэтому она поощряла меня делать то же самое. Она хотела, чтобы я свободно владела несколькими языками, умела защищаться, научилась водить самые быстрые машины в мире и практически во всем была лучше мужчин. Лучше всех.
Я была помесью моего отца-грека и матери-вьетнамки, поэтому меня постоянно описывали как «экзотически красивую». Я так часто слышала этот комплимент, что уже не обращала на это внимание, и ко мне не относились по-другому, как к моей матери и ее родителям. Теперь мы часть элиты. У нас есть деньги и статус. Но я знала, что эти шрамы лежат под отшелушенной, увлажненной и обработанной ботоксом кожей моей матери. Потому что такие шрамы никогда не заживают.
Она не хотела этого для меня. Хотела, чтобы все было по-другому.
Так что она усердно работала над этим. Отправила меня в лучшую школу-интернат в мире, когда мне было двенадцать. Чтобы меня тренировали, воспитали и обучали лучшие из лучших. Затем я поступила в Йельский университет, который окончила с отличием.
И, по большей части, я не была другой. Да, были «экзотические» комплименты, мужчины, которые фетишизировали меня. Но я не жила тяжелой жизнью. Мои предки, загорелая кожа, костная структура и черты лица не определяли меня как личность, как это было с моими бабушкой, дедушкой и матерью.
Я была слишком занята ночными поездками на яхтах, полетами на самолетах на частные острова, вечеринками во дворцах, поездками на рикше по Индии.
Я прожила насыщенную событиями жизнь, полную хаоса, драм и промахов. И все же это был первый раз, когда я по-настоящему испугалась. Мои мысли перенеслись в Румынию, слова всплывали из воспоминаний, которых я изо всех сил старалась избегать.
«Он будет твоей погибелью».
Я попыталась отмахнуться от этих слов в своей голове. Я верила во многие вещи и думала, что в мире есть гораздо больше особенного, чем все хотят думать. Но будущее, предсказанное мне в Румынии, не могло сбыться.
Я бы этого не допустила.
Так что выбросила это из головы вместе с Карсоном и села в частный самолет со своим принцем.
Да, принц, с которым я планировала расстаться, учитывая, что технически я ему изменила и все такое. Хотя я никогда не соглашалась на обязательства в своих отношениях с парнями… Одна мысль об этом вызывала у меня зуд. Я, конечно, не спала с кем попало, но мне нравилось иметь возможность сделать это, если я захочу.