Я не слышала, что кричали за моей спиной, а упивалась растерянным визгом сестры, когда сильный толчок отбросил меня в сторону. Обернувшись, я встретилась с бешеным взглядом отца:
— Ты что творишь?
— Воспитываю дрянь, которую ты вырастил.
— …
— Или, может быть, это ты залез в обуви в мою постель? Взгляни, это твои следы?
Отец бросил взгляд на моё ложе, но это его абсолютно не обескуражило:
— Маленький ребенок случайно…
Я оборвала его:
— Маленькому ребенку тринадцатый год, случайно сделать это невозможно. Если этот ребенок до сих пор не понимает, что можно делать, а чего нельзя — этого ребенка надо лечить. А если ты его не лечишь — значит тебя все устраивает.
— Ты кто такая, чтобы мне указывать?
— Я здесь живу, и хочу, чтобы меня никто не трогал.
— Ты живешь в моей квартире и поэтому…
— Эту квартиру дало государство, мои здесь девять квадратных метров…
Хлесткая пощечина обожгла лицо, от сильного удара мужской руки голова мотнулась, цветные круги неторопливо закружили перед глазами. Я оперлась на шкаф, помотала головой, с трудом восстановив зрение. Отец продолжал стоять напротив, с интересом меня рассматривая. На мое тело привычно накатывало оцепенение, охватывающие меня всякий раз, когда я ругалась с отцом. А над головой его зло посверкивала маленькая черная искорка. Наверное, если бы не удар в голову и навалившиеся на меня проблемы со зрением, я бы ее никогда не заметила. Мне было очень плохо, голова кружилась, тело было ватным, мысли метались в черепной коробке, мешая сосредоточиться. А тут еще снизу желудка покатилась тошнота.
Я качнулась вперед, затратив все силы, чтобы обуздать рвотный позыв. Отец, верно поняв мою проблему, брезгливо отстранился. Очевидно, в это мгновение он потерял концентрацию, в голове у меня прояснилось и я со всей, накопившейся за много лет, злостью мысленно сдавила эту искорку. И не поверила тому, что произошло. Только что, высокомерно переливающаяся над отцовской головой, искорка на мгновение сжалась, затем ярко вспыхнула и исчезла. Давление в моей голове мгновенно ослабло, я задышала полной грудью. Отец замер, недоуменно покрутил головой, затем повернулся, и как-то сгорбившись, вышел из комнаты. Стелла, прятавшаяся за шкафом, в ожидании традиционного приведения меня к покорности, удивленно выглянула из своего убежища, затем испуганно вжав голову в плечи и растерянно восклицая: «папа, папа?», побежала вслед за отцом. Над головой ее поблескивала маленькая черная искорка.
Сегодня девочек отпустили с последней пары уроков — «Домоводства». Мило улыбаясь, преподаватель напутствовала нас, что вечером проверит результат практических занятий по украшению нас, любимых. Вполголоса перешучиваясь, мы выскользнули из школы и, как стайка шустрых мальков, мгновенно рассеялись по дворам. Дома никого не было. Я распахнула шкаф и грустно вздохнула. Да, жалкое зрелище. Ситуация «Мне совсем нечего одеть» встала передо мной без каких-либо преувеличений. Отец был скуп, мама старалась покупать что-нибудь практичное. Как результат, полное отсутствие наряда для поражения даже невзыскательной публики, ну разве вот этот деловой черный пиджак. А вот и брючки в тон нашлись. Белая блузка под пиджак. Вертясь перед зеркалом, я отчетливо поняла, что чего-то не хватает. Через полчаса, глядя в зеркало, я счастливо улыбнулась. В спешке сшитая, но оттого не менее элегантная бабочка стоила каждого исколотого мной пальца.