Я не хотел верить, а потом и признавать, что расстояние ощутимо отразилось на наших отношениях. И вот результат. Я во всех смыслах хочу её себе, а она – какого-нибудь другого парня для сраных настоящих отношений.
Вновь сжимаю руки в кулаки, когда слышу, как вода в ванной затихает, а следом шелест двери и её осторожные шаги. Её забота о моём сне, почему-то, злит меня ещё сильней, и, когда я вижу её спину, облачённую в домашний халат, не выдерживаю:
– Почему ты мне не рассказала?
Тупой вопрос. Но я должен знать ответ.
Дарина слегка вздрагивает и разворачивается ко мне лицом, на котором играет притворное удивление:
– О чём?
– Не строй из себя дуру, – зло бросаю я.
Дарина приоткрывает губы от возмущения, в глазах сквозит обида, и щёки румянятся, как вестник неминуемой грозы:
– Иди ты знаешь куда?!
На этом она резко разворачивается и вихрем влетает в свою комнату, громко хлопая дверью. Вот и кончилась забота о моём плачевном состоянии. Мозг взрывает боль, но я поднимаюсь с дивана и упрямо шагаю к двери, следом её распахивая:
– Куда? – рычу я.
Твою мать, она успела снять халат, и теперь, рванными движениями застегнув на спине лифчик, яростно разворачивается ко мне, пылая негодованием:
– Не знала, что обязана рассказывать тебе всё! Я и не обязана!
Её грудь вздымается и опадает, как после хорошего бега, и это мешает мне собраться с мыслями. Весь гнев хочется пустить по другому руслу. Бросить её на кровать, прижать своим телом и трахать, пока не станет легче. Нам обоим.
Блять, ещё секунда, и я сорвусь.
– Верно, – нахожу я силы согласиться сквозь зубы. – Кто я вообще такой, да?
Заставляю себя развернуться от её приоткрытых губ, трепещущих от злости ноздрей, метающих молнии глаз, и иду в ванную. Надо остыть. Надо, блять, просто остыть.
Что же ты со мной творишь, Мартышка?..
Снимаю футболку прямо по пути, бросаю на пол, но уже у коридора резко торможу, потому что в спину мне летит её отчаянный оклик:
– Денис!
Напрягаю плечи, поведя шеей и медленно разворачиваюсь. Стоит в наскоро накинутом халате и заламывает руки, замечаю быстрый взгляд на мою грудь и на секунду закусанную нижнюю губу. В глазах сожаление, которое смешивается с лёгким опасением и ..смущением? Должно быть, на моей роже отражается вся буря чувств, что мной владеют. И её это немного пугает. Как и собственные чувства?
Значит ли это, что наши поцелуи не прошли бесследно для нас обоих? Хрен знает. Но эта мысль внезапно дарит лёгкость.
– Прости… Я не хотела так говорить, но ты меня вынудил! – даже извиняясь, не перестаёт защищаться она.