Я идиот! Конченный придурок! Слабоумный дурак, каких поискать…
Что же я наделал…
После душа иду в комнату Дарины, хочу убедиться, что она в порядке, хочу вымаливать у неё прощения, хоть стоя на коленях, хочу изгнать из её памяти то, случилось. До хруста костей хочу.
Вижу, как она вздрагивает под тонкой простынкой, когда я захожу.
– Рин? – спрашиваю я тихо.
Она молчит. Молчит долго. Делает вид, что спит. А у меня в груди всё разрывается от боли. Это не пройдёт бесследно. Нет. Она закроется. От всех. От меня.
Выхожу из её комнаты, чувствуя полное опустошение. Я её не уберёг. И …потерял?
Денис
С утра просыпаюсь рано, если вообще засыпал. В голове бедлам – одна идея хуже другой. Ярость на Марата топит с головой, и сложно сосредоточится на чём-то, кроме мести ему. Но надо думать о Дарине. О том, как всё исправить. Как её вернуть себе. Прежнюю. Стереть из её памяти этот чёртов случай.
Поднимаюсь с кровати и, после быстрого душа, иду готовить завтрак. Яичница с беконом – её любимое блюдо. Готовлю кофе на нас двоих и, сгрудив всю посуду на поднос, иду в её спальню.
Разбужу её приятным ароматом и нежным поцелуем. Последнее – если позволит.
Осторожно открываю дверь и замираю на пороге.
Обычно по выходным она дрыхнет до обеда. Сейчас нет и десяти, а она на ногах. На компьютерном кресле сумка, в которую она складывает …вещи. И да, она вздрагивает, когда я захожу.
– Я приготовил завтрак, – начинаю с очевидного, поставив поднос на стол. – Что ты делаешь, Рин?
– Денис, – румянится она и не смотрит мне в глаза. – Я… я решила, что будет лучше, если на время сессии я поживу у Оли в общаге. Она согласна и с комендантом уже договорилась.
Слова бьют посильнее дубинки.
– Но почему ты так решила?
– Я… Мне… Динь, так будет правильно, – наконец, смотрит она на меня, а в глазах страх.
Неосознанно сжимаю кулаки и челюсть, Дарина на это шумно сглатывает и выуживает из-под стола сумку для ноутбука, при этом поворачиваясь ко мне левой стороной лица. А там… Там чуть ниже виска уже заветренная борозда содранной кожи толщиной в полпальца. Скреплю зубами и тянусь к её лицу рукой, когда она выпрямляется:
– Он…
– Нет, – уворачивается она от моих пальцев и захлопывает крышку компьютера, чтобы следом уложить его в сумку. – Это я сама… когда… В общем, случайно.
Вижу, что она начинает дрожать. До хруста костей хочу её обнять и пообещать, что всё будет хорошо, но она увернётся, не захочет моих прикосновений, как это было пятнадцать секунд назад.
Твою мать. Ненавижу его.
– Рин… скажи, что мне сделать, чтобы ты осталась?