* * *
— Скажи мне, Алексей. Ты там не впал в эйфорию от мнимых успехов? — сегодня Фурцева была сердита и буквально сверлила меня гневным взглядом.
Я примерно догадываюсь, о чём речь, но делаю невинное лицо. Надо будет — сама пояснит. И министр не выдержала.
— Ты понимаешь, что твоё ТО и так стало бельмом в глазу для многих заслуженных товарищей? Но вместо того, чтобы поумерить гонор, один молодой человек провоцирует конфликты. Тебе трудно было поступить более дипломатично и провести пробы для популярного актёра? Что это за бумажки, которые ты шлёшь в «Госкино»? Ты пока входишь в состав комитета по кинематографии, а не являешься главой независимой студии.
Как они меня все задолбали в последнее время! Одна в партию тащит, другие пытаются пропихнуть на роли своих людей. Может, народ думает, что у нас платят в валюте? Так ведь нет, расценки стандартные. Правда, после подведения итогов проката, планируются дополнительные премии, что мы прописываем в отдельном договоре. Но за место в фильме разгорелась какая-то нездоровая возня.
Недавно позвонили из приёмной Романова и в приказном порядке объявили, что я обязан провести пробы Рыбникова. А лучше всего сразу утвердить его на главную роль. Вторым кандидатом, которого начали сватать уже через Бритикова, был Стриженов.
В принципе, последний подходил на роль второго героя. Мы его уже обсуждали с коллективом, но решили пока сделать паузу. Тут я вдруг загорелся совершенно другим актёром. Рыбникова же мы с Зельцером даже не вспоминали, когда перебирали подходящих по возрасту кандидатов. А ещё кое-кто крайне нервно реагирует, когда начинают столь нагло лезть в его дела. Это ещё хорошо, что обе главные женские роли мы сразу утвердили. Страшно подумать, какая битва разгорелась бы в ином случае. Ещё менее прогнозируемой могла стать реакция. И вдруг этот неожиданный вызов на ковёр. Настроение было не очень, и ссориться с покровительницей не хотелось. Но ведь вынуждают.
— Фильм снимать мне, и отвечать за итоги — тоже. Если вдруг что-то не получится, то товарищи из аппарата «Госкино», и прочие ходоки, первыми предадут меня обструкции. Никто не отказывает актёрам в праве на кинопробы. Но разговаривать со мной в подобном тоне, я не позволю никому, — с трудом сдерживаясь, отвечаю министру, — Если товарищи хотят видеть в картине своего человека, то пусть присылают письменный приказ о назначении, о чём я известил их письменно. Против воли начальства я не пойду, но предварительно пожалуюсь в соответствующие инстанции. Если на это не последует реакции, то просто откажусь от участия в съёмках.