Грохочущий шумом воды волновой гребень склонился ниже, и Алонзо направил лодку прямиком на него. Рассыпая капли, волна согнулась. Она нависла над морем грузной дугой, а белое судно, с креном повернув, устремилось по её мрачному водяному тоннелю к пятну света, горящему впереди. Гребень волны вошёл в море, и через миг вся поднятая толща воды обрушилась вниз. В последнюю секунду перед её столкновением с морской поверхностью, лодка влюблённых выскользнула из водяного тоннеля. Не сбавляя скорости, на всех парусах понеслась она прочь и была уже далеко, когда чудовище, собрав в единое целое сор и грязь, вернулось в своё лоно.
Опасность миновала. Минуты ужаса прошли. Несущие лодку воды моря стали чисты и спокойны.
Лука и Кьяра стояли у перил борта. Они не сдвинулись с места и не расцепили рук, когда бушевала волна, не отошли друг от друга и тогда, когда воцарилось спокойствие. В фигурах влюблённых читались отвага и готовность встретить новый удар, но ужас случившегося оставил на их лицах печать глубокой усталости. Волосы и одежды их вымокли. Вымазанная грязью юбка Кьяры потеряла пышность, и ленты её были оборваны. Прекрасное белоснежное судно волна залила водой и усыпала сором.
Атака чудовища не прошла без следа.
Но лодка плыла дальше. Солнце сушило грязную воду на палубе, сушило лён и сатин вымокших одежд, а ветер уносил мусор и расправлял складки на юбке Кьяры.
Пройдёт время и оставленную чудовищем грязь смоют дожди, и лодка опять станет белой. И память влюбленных о волне не будет такой колкой, как сейчас. Может они и не вспомнят о ней. Быть может они захотят забыть её ужас. Пусть так. Но пусть бы спаситель не покидал капитанского мостика. Пусть бы он был за штурвалом всегда и видел скрытых в глубине чудовищ. Пусть бы он вёл белую лодку в обход опасности. Пусть бы она плыла только в самые лучшие края.
Такими были мысли Марчелло, ещё взволнованного случившимся, но уже убеждённого в том, что беда отступила.
Рассекая волны, лодка бежала по воде. Храбрый капитан Алонзо стоял у штурвала. Кудри его волос и борода реяли на ветру, взгляд его был устремлён вдаль, а на лице играла улыбка. Скитание моряка по берегам закончилось. Алонзо вернул себя морю и вновь, как и когда-то, плыл под полными парусами.
А Марчелло смотрел на воду и думал о глубине. Он думал о том, как далеко морское дно от поверхности и как спуститься к нему, чтобы не утонуть. Какаду хотелось узнать, что море прячет в той темноте и есть ли в ней ещё кто-то, кроме чудовищ, кто не желает никому гибели, а просто живёт под покровом вод и наблюдает за плывущими наверху кораблями и лодками, провожает потопленные волнами суда на дно, и может быть даже грустит о том, что им уже никогда не подняться обратно. Полчища говорливых мыслей осаждали голову Марчелло, и каждая призывала рискнуть и перенестись под воду. Но разум останавливал его страхом, предупреждая, что тишина морской глади обманчива, и в море неустанно караулит смерть. Попугай не спорил с ним, однако, окрылённый верой в свои силы, предупреждений не слушал. Неизвестность стала сладка его нервам. Пощипывая их, она всё сильнее влекла какаду к воде, и он тянулся к ней, как заколдованный.