Ещё раз глубоко втянув его со вздохом, Марчелло задумчиво причмокнул. Взгляд попугая упал на спускающийся по стене толстый стебель цветка и он, придвинувшись ближе к прутьям клетки, посмотрел вниз. Там, одно ниже другого, были ещё четыре окна, поросших сиреневыми цветами, а стебель, несущий на себе их пышность, опускался ниже, где переплетённый в узловатые косы с ещё несколькими такими же уходил в землю. Снова причмокнув, попугай вспомнил о яблоке. Поднеся его к клюву, он откусил кусок и опять посмотрел вниз.
В этот момент из двери дома напротив вышел мужчина в строго выглаженных брюках, белой рубашке с галстуком и пиджаком под мышкой. Живо подкурив сигарету, он поправил волосы и, поглядывая на припаркованные автомобили, пошёл вперёд по тротуару. Через секунду после этого в открытом окне второго этажа того же дома показалась женщина. Осторожно выглядывая, она смотрела в след уходящему мужчине, а когда тот скрылся из виду, смело раздвинула по сторонам занавеси и отошла от окна. Тогда же со стороны фонтана прозвучало свистящее шипение, и в центре его верхней, самой маленькой из четырёх мраморных чаш появилась вода. Постепенно она перехлестнула через край, с робким журчанием заполнила вторую чашу, а затем третью, откуда, умножив свою капающую трель до многоголосой и звонкой, перелилась в последнюю, самую широкую, выполненную в форме морской раковины. Где-то среди машин дважды коротко пискнула сигнализация. Одна из дверей дома Кьяры распахнулась. Из неё, поправляя на ходу ремешок сандалии, выбежала молодая девушка с сумкой и тубусом через плечо. В это же время в закрытом с ночи кафе, расположенном клином в углу первого этажа дома напротив, щёлкнул дверной замок, а следом за этим по очереди поднялись жалюзи за каждым из окон заведения. Маленькое голубое авто выехало из ряда припаркованных машин, развернулось на площади перед фонтаном и, рыкнув, увезло сидящую за его рулём девушку с тубусом.
Марчелло отщипнул клювом от яблока. Смешанный с ароматом сиреневых цветов его вкус показался попугаю новым, и он, найдя его необыкновенно лакомым, с жадностью оторвал ещё один кусок.
Горько пахнуло табаком. По воздуху, разрываясь в нём на кривые клочки и растворяясь, поплыли лоскуты дыма. Марчелло прекратил есть яблоко. Рассматривая дымное кружево, он неосознанно потянулся в его сторону, но вдруг встряхнул головой и громко чихнул. Дым поднимался слева, с балкона третьего этажа. Там, засунув одну руку в карман, а в другой, между двух пальцев сжимая нечто, напоминающее курительную трубку, стоял уже немолодой, но ещё крепко сложенный мужчина. Держа трубку перед грудью, причудливо вывернув при этом кисть руки, он почти не двигался, курил медленно, вдумчиво, и взгляд его, казалось, был устремлён в то окно, за занавесью которого несколько минут назад была видна женщина. Неподвижный он смотрел туда, а Марчелло, точно застывший с яблоком в лапе, смотрел на него. Оба они о чем-то думали или, возможно, попугай лишь пытался понять, о чем думает незнакомец. Но, так или иначе, каждый из них был охвачен мыслями и не отводил взгляда от того, что их порождало.