- Если б я знал, кто мог это сделать, - тихо произнес сайгад, словно прочитав мысли аккерийца, - сам задушил бы ублюдка. Такая девушка... Лучшая из лучших...
Но аккериец не склонен был разделять с Кумбаром переживания.
- Ты слышал про Озаренных? - буркнул он, припадая губами к узкому горлу кувшина.
- Нет, - удивленно помотал головой сайгад.
- Это такие парни... Тор, я и сам мало что знаю про них. Живут они в горах на границе Стигии и Аграна. Я там не был, но мне рассказывал один... один мудрец, путешественник... Там что-то вроде храма, а при нем деревня большинство жителей стигийцы, но есть и тайцы, и Агранцы, и эвилонцы... Бог у них - Умбадо, козел с петушиным гребнем и человеческими пальцами вместо копыт. Гнусный ублюдок...
- Погоди, Дигон, - сайгад, до сих пор слушавший с недоумением, наконец решился проявить недовольство. - При чем тут этот козел и... и Озаренные? Ты забыл про Алму?
- Прах и пепел! Я ничего не забыл! И если ты помолчишь немного, то все поймешь!
Вспышка аккерийца, неожиданно яростная, удивила Кумбара, но более возражать он не стал, мысленно поблагодарив судьбу за то, что Дигон не служил под его началом - стычка была бы неизбежна, и чем могла она закончиться, ведомо одним богам. Он не понимал, что и до сих пор Дигон сдерживал себя с трудом, выговаривая слова тихо, медленно и четко; взрывная натура его вовсе не предполагала спокойного высиживания в кабаке в то время, как убийца его подруги разгуливал на свободе. Но сейчас, наученный опытом (иной раз горьким), он знал, что торопливость хороша далеко не всегда и не во всем. Сила его никуда от него не денется, а потому сначала надо подумать, как лучше сей силой воспользоваться, а главное - против кого её направить.
Не часто удавалось Дигону провести в жизнь эту умную мысль, но теперь удалось. Потому он загнал глубоко внутрь всю ярость, вдруг плеснувшую на поверхность, и вновь стал мрачен, но спокоен и рассудителен.
- Слушай, сайгад. То, что я говорю, ты потом должен будешь повторить - не мне, Хафизу...
- Что? - поперхнулся Кумбар, но, увидев глаза аккерийца, из синих ставших вдруг фиолетовыми, умолк, кивнул согласно и жестом просил продолжать.
- Вторую половину каждого дня Озаренные проводят в молитве Умбадо. Они ни о чем не просят его, только восхваляют да ещё рассказывают ему о себе - что делали нынче, о чем думали, о чем беседовали и с кем. По миновании двух лун они приносят в жертву Умбадо младенца, родившегося за это время, на ночь зажигают огромный, высотой в дом костер, и расходятся по домам. Теперь несколько недель они вовсе не будут молиться. И тут-то слушай внимательно, приятель! - начинается самое интересное. Все, что хотели узнать Озаренные (помнишь, они рассказывали Умбадо, о чем думали), открывается им на протяжении следующей луны.