- Жирный ублюдок!
- Пес вонючий!
- Бурганово отродье! Козлиный кал!
- Смерть ему!
- Смерть!!!
- Смерть!!!
Последнее слово, раз прозвучав, уже не смолкало. Напуганный до колик в животе скопец, не в силах понять, за что вдруг на него ополчились все эти люди, отчаянно извивался, рычал и плакал, но все без толку. Стражник не отпускал его ворота, челядь бесновалась, и казалось, что этому кошмару не будет конца. Но конец все же наступил. Равнодушное время, словно споткнувшись, остановилось, и потянулось длинное, длинное мгновение мгновение звенящей тишины, сквозь которую даже были слышны крики птиц в саду и шелест листьев; закрылись рты; Бандурин, тоже умолкший, перестал дергаться и замер. Но даже самое длинное мгновение должно обязательно кончиться. Стражник протянул другую руку и ею ухватил Бандурина за шаровары, потом, ухнув, качнул его и - с размаху вбил головой прямо в стену, разукрашенную чудной мозаикой. Раздался треск. Челядь выдохнула изумленно-восхищенное "Ах!", монолитные ряды её дрогнули, но не распались. Сотня глаз в полном молчании смотрела, как мозаика окрасилась кровью, как стекали на роскошный ковер розовые струйки, тут же впитываясь и цветом своим оживляя бледный серо-зеленый цвет ковра. А потом все разошлись.
*
Ближе к полудню, когда солнце уже вовсю светило в окна, Кумбар велел слуге принести ему вина погорячее и, кряхтя, начал выпутываться из покрывала. Борьба продолжалась долго: коварное покрывало крепко опутало ноги старого солдата, так что ему пришлось напрячь все силы и порвать врага. Освободившись, он с воплями и стенаниями забрался в кресло, схватил чашу, доверху наполненную расторопным слугой, и жадно выпил её. Настроение было ужасным, и неудивительно. Баксуд-Малана мертва, Дигон пропал - никто его нынче не видел, затылок саднил и ныл, и уже сейчас на нем красовалась огромная как булыжник шишка, а в довершение всех неприятностей дурень стражник, направлявшийся на смену караула, заметил безумного евнуха у его тела и размозжил бедняге башку, приняв его за искомого убийцу. Впрочем, по поводу евнуха сайгад не слишком переживал: видно, такую судьбу уготовил ему Тарик с пророком своим Халимом. Но куда подевался Дигон? И кто, в конце концов, подкараулил его самого, наперсника Хафиза Агранского, личность неприкосновенную, ночью в саду и не постеснялся камнем пробить голову?
Кумбар поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, сопровождая занятие сие стонами и печальными вздохами, и снова обратился к чаше с вином.
Крепкий, обжигающий грудь напиток пробудил дремлющий до сих пор аппетит старого солдата. Кликнув слугу, он приказал немедля принести жареного каплуна с бобами и масукой - кисло-сладкой травой, и связку любимых им крабовых палочек; тенью метнулся тот за портьеру, шаркнув туфлями по волнистому ворсу ковра - Кумбар сморщился: он терпеть не мог бессловесность и исполнительность дворцовой челяди... Но куда же подевался Дигон? Может быть, и он пал жертвой предательского нападения в саду? Нет, покачал раненой головой старый солдат - кого-кого, а Дигона преступнику убить не удастся... А вдруг?..