– И у него умерла жена, – произнесла я вполголоса и прикусила губу, ожидая вердикта от девушки, которая никогда не отличалась особой щепетильностью в отношениях с кем-либо.
Иногда мне кажется, что она испытывает особое садистское удовольствие, говоря людям всё, что о них думает
– У вас много общего, – произнесла она просто. Как констатацию факта.
– И всё? – уставилась в её темные глаза. – Больше ничего не скажешь?
– А что еще я могу сказать, если я не знаю, что между вами случилось? Пока я вижу лишь то, что вас связывает достаточно общих факторов. Но вряд ли это повод для волнения. Ведь так?
– Не совсем, – снова опустила взгляд на браслеты. – Он сегодня приходил покупать цветы. И я ему их продала.
– Я думала, в этом и заключается специфика твоего магазина – продавать цветы всем, кто за ними пришел. Я ошибалась всё это время?
– Я тебя сейчас по голове чем-нибудь огрею, – пригрозила ей, пытаясь напустить на лицо суровости, но насмешливый взгляд за линзами очков уничтожал весь мой воинственный настрой еще в зародыше.
– Так ты рассказывай без этих драматических пауз, и я перестану выдвигать свои предположения.
– Ты в курсе, что из нас двоих я на десять лет старше?
– Да? А ты знаешь, что возраст – не признак ума? – ехидно заявила девушка. – Так что тот мужчина? Вся соль истории в том, что он хотел купить цветы и ты ему их продала?
– Нет. Он, по-моему, вообще, не хотел их покупать. Либо не планировал их брать в том количестве, в котором я ему их навязала.
– Навязала? Это как? – тонкие брови свелись над переносицей.
– Я решила, что он берет цветы для покойной жены, чтобы… – шумно вдохнула перед тем, как решится произнести это слово вслух. – …Чтобы унести их на кладбище и дала ему четное количество. Ирисы. Он попросил ирисы.
– И? Он был недоволен? Конфликтовал? Или ты как-то еще потрепала ему нервы?
– Нет. Он взял эти цветы, я обновила ему повязку на руке, и он ушел.
– Угу, – задумчиво кивнула Тася и сняла очки, чтобы сжать кончиками пальцев тонкую переносицу. Зажмурилась, вобрала в легкие побольше воздуха и поинтересовалась. – А как зовут этого мужчину с дочерью, щенком и раненной рукой?
– Паша, – выдохнула его имя и насторожилась, увидев легкую, несколько лукавую улыбку на губах девушки. – Чего ты улыбаешься? Я ничего смешного не сказала.
– Ну, так и я не смеюсь.
– Но ты улыбнулась.
– Возможно, – дернула она бровью и вновь вернула очки на переносицу. – Так и в чем проблема-то? Ты продала цветы – он ушел. Обычная купля-продажа.
– Нет, – качнула головой. – Он явно не хотел покупать четное количество цветов. Возможно, он вообще собирался ехать на свидание к какой-нибудь девушке, а тут я надавила ему на совесть, бескомпромиссно решив за него, что цветы он может покупать только для покойной жены.