На брошенный вниз взгляд попалась оставленная Софией аптечка. Небольшой белый пластиковый кейс, слегка поцарапанный временем, был попросту забыт в спешке, когда она убегала.
Подцепил его пальцами и положил на колени. Побарабанил ногтями по крышке, поняв, что даже не заметил, как на руке появился новый, чистый бинт, туго, но терпимо стягивающий ладонь.
Примерно так же – туго, но терпимо – стянуло грудную клетку жесткими ремнями… чего? Вины?
Возможно.
Посмотрел в сторону черной двери подъезда, за которой несколько минут назад скрылась тонкая фигурка девушки.
Вдова.
Твою-то мать!
Только таких подружек мне и не хватало.
Снова полоснул взглядом металлическую дверь. Наверное, нужно подняться к ней и извиниться? Хотя, кому нахрен нужны мои извинения? Да и за что мне извиняться? За то, что я не знал и не догадывался?
Или догадывался, но старательно игнорировал.
В любом случае, вряд ли сейчас ей нужен диалог со мной и вообще с кем-либо. Единственное, что меня может ждать после вмешательства на ее территорию – ненависть.
А её у меня и к самому себе более чем достаточно.
***
Пламя спички оставило красный тлеющий след на кончике сигареты.
Пачка за ночь – не предел.
Сколько бы ни пытался уснуть, но выбросить образ трёх бледных полосок на тонком запястье женской руки так и не вышло. Оно как чертово приведение следовало за мной из комнаты в кухню, курило вместе со мной и возвращалось в постель.
Сколько бы ни пытался убедить самого себя в том, что мне не интересно и меня не касаются подробности, как личной жизни другого человека, так и его трагедии, но так и не смог выкинуть ее из головы.
Её образ: глаза цвета теплой карамели с солью слёз и едва заметная улыбка в уголках выразительных губ были словно вдавлены в мой мозг. Даже сейчас.
Шесть утра. Снег за ночь успел укрыть землю небольшим слоем, а на его фоне, подобно тревожной кнопке, горела красная шапка Софии, в которой она обычно выгуливала своего пса. И если до этого дня она делала это долго, с играми и плясками вокруг щенка, то сегодня всё произошло быстро. Пёс, так и не спущенный с поводка, сделал свои дела и почти сразу оказался уволоченным домой.
Если это была попытка избежать встречи со мной, то она удалась.
Аптечка так и осталась лежать на моем подоконнике, красным крестом захлопнутой крышки.
– Ты же вчера хотел купить зимние ботинки, – напомнила мне дочка, наблюдая за тем, как я неуклюже пытался удержать равновесие на скользком льду замерзшей за ночь лужи.
– Хотел. Но не вышло.
– А аптечку ты с собой взял, чтобы, когда упадешь, сразу лечиться? – ехидно вопросила Катя, сдержанно веселясь над неравной борьбой между мной и коркой льда под подошвой скользких туфель.