Я вышел на улицу и постоял, глядя в прозрачное небо. По нему, гонимые невидимым и неощутимым здесь, внизу, ветром, мчались рваные облака, то закрывая бледное солнце, то снова разрешая ему ощупывать мир теплыми лучами.
Водитель терпеливо ждал в машине. Ему не привыкать.
Можно поехать к Майке, вытащить Серегу из ее сладких объятий и набить ему морду за устроенное шоу.
Можно отправиться к брату, засесть в старинном кожаном кресле семнадцатого века из коллекции купца Бояринова, пить абсент и слушать, как он рассказывает о том, как ловил-ловил очередной баг – и вот поймал. Или как заработал на крипте целых двести евро, играя маленькими ставками.
Можно махнуть в аэропорт и оттуда – на ближайшем самолете, куда получится. Познакомиться по пути с лихой компанией и пройти с ними автостопом половину страны. Или навешать лапши на уши симпатичной девчонке и провести неделю с ней в постели.
Можно – просто вернуться и рухнуть спать.
Но это все неинтересно.
У меня есть занятная задача.
– Что ж… – сказал я вслух. – Это дело на две трубки и одну чашку кофе!
Вход в маленький темный подвальчик прятался среди московских переулков – там, куда не добредают даже самые дотошные туристы. Здешние места знают только местные: похорошевшая современная Москва еще не добралась до некоторых дворов. Облезлые бетонные ступеньки привели к железной двери с загадочной табличкой «ЗГ-21», за которой прятался неуютный тамбур с черной плесенью на стенах. Чужак развернется и сразу уйдет. Свой – откроет следующую дверь из покореженных, крашеных в коричневый досок.
Я свой. Но все равно каждый раз думаю, что за этой дверью окажутся окутанные стекловатой трубы в ржавой сетке, сломанная мебель или даже просто кирпичная стена.
А не маленький бар на пять столиков, залитый неярким светом разномастных ламп: с зелеными ретро-абажурами, стилизованных под керосиновые, молочно-белых шаров.
Хозяин его в этот раз щеголял длинными черными волосами, серебряной серьгой в левом ухе и глазами с алой радужкой, перечеркнутой вертикальным зрачком.
– Вампир Арман? – спросил я, подходя пожать ему руку.
– Граф Ди! – оскорбился он.
– Черт!
Он развернулся и исправил «17», написанную мелом на черной доске, на «18». На второй половине, где было отмечено число моих удачных попыток, пока красовалась одинокая девятка.
Кофе тут был – самое то. Густой, черный, но не горький – словно магический эликсир пробуждения, а не горелые плоды тропического дерева, залитые кипятком.
И курить можно. Граф Ди бросил в меня пачкой табака, а на столах и так лежала бумага для самокруток. Не трубка, но тоже неплохо.