– А ты… – я покусала губы, ища, как бы сформулировать вопрос. – Ты совсем не ревнуешь?
Его брови взлетели так высоко, что я даже испугалась, что тщательно наложенный грим осыплется и придется наносить заново.
– В смысле – ревную? – проговорил Кирилл изумленно. – Я тебя? Зачем?
– Вроде как я твоя жена…
– Варвар-р-р-ра… – он тяжело вздохнул. – Как с тобой сложно. Вроде говорим-говорим, все понятно, а потом – р-р-р-раз! И мы снова там, откуда начинали…
– Начнешь говорить про ярлычки – развернусь и уйду! – обиделась я.
– Ну, а как еще говорить! – он откинул голову и посмотрел вверх. Я тоже посмотрела, но не нашла ничего интересного: какие-то лампы, трубы, арматура. – Не понимаю! Ты же согласна, что мы не «настоящие муж и жена», как у тебя в скрижалях записано! Откуда берутся опять эти стереотипы про ревность? Какими мне еще словами до тебя донести!
– Не ори на меня! – возмутилась я.
– Я не ору! – огрызнулся он.
– Орешь!
– Не ору!
– Кир, съемка, – напомнила, пробегая мимо, Танюша. – Три минуты готовность.
– Подождете! – рявкнул на нее Кирилл, не поворачивая головы. – Варвара! Ну вылези ты из своей скорлупы, сколько можно, ты же умная! Зачем, какая ревность! Ты вот меня ревнуешь?
Я промолчала, яростно глядя на него.
Как он умудряется доводить меня до такого состояния? Я вообще никогда голос не повышаю! А с ним – регулярно собачусь, как психованная.
– Бли-и-и-и-ин… – протянул Кирилл и запустил пальцы в свои тщательно уложенные волосы. Непослушная рыжая прядь выбралась из свернутой на макушке гульки, и он отбросил ее раздраженным движением. – Но почему? Ревность – это нехватка, это страх потери. Какая у тебя нехватка меня? Я с тобой и так постоянно тусуюсь! К Юльчику не поехал, когда ты попросила. Женился вот даже, если для тебя это аргумент! У тебя меня больше, чем у всех остальных вместе взятых!
– Но какой мне от этого прок?.. – тихо спросила я.
Только что он меня бесил так, что я готова была расцарапать ему морду когтями, а тут вдруг отпустило. Это все не по-настоящему, зачем мне с ним ссориться?
Не будет он меня до конца жизни бесить своими юльчиками и жаннами.
Поиграем и разойдемся.
– Гляди, начинаешь что-то понимать… – засмеялся Кирилл. – Никакого прока, Варвара. От всех этих запретов и ограничений, от правил, от «так принято» нет никакого прока. Живи, как нравится – это только твоя жизнь.
– А если я запрещу тебе все свидания? Запрещу всех женщин? Как Юльчика? Согласишься?
Он склонил голову к одному плечу. Склонил к другому.
Глядя на меня с насмешливой полуулыбкой.
– Варвара… – сказал, понизив голос, и погладил пальцами по щеке. Так легко и тепло, что я даже не сообразила дернуться или возмутиться. – Ты же не запретишь.