Отвесные склоны каньона, серые от ночной прохлады, уже стали парить, испуская клубы тумана.
Вдоль одной из стен по каменистой тропе уходили бессмертные, за ними нестройной толпой Курители и Новые. Хемы кричали им вслед Положенные Слова, а каньон, резонируя, разносил их далеко.
– Догонять не будем, – Мамм вытянулся столбом, опал вниз широким мягким диваном. – Ты полежи, дорогой и любимый, и понаблюдай вон за той птичкой.
Индевлад поднял голову и увидел чернее чёрного силуэт купающейся в лучах восходящего Солнца птицы или нечто, похожее на неё
– И что в ней интересного?
– Посмотри, понаблюдай, подумай, – менторски проворчал Мамм.
Программа.
«…пятые сутки эксперимента, восемьдесят третье утро Действия. Программа работает, Индевлад бездействует, Мамм обещает…» – из Эндэза.
– Я же говорил! – Игорь Ветров издевался над Селяниновым. – Как мышь в норе сидит, не пикнет. Нашли Наблюдателя!
– Что ты понимаешь? – разъярённая Татьяна подступила к Ветрову и угрожающе приближала к его лицу пальцы с длинными ногтями. – Он ещё должен осознать себя, оценить ситуацию, и лишь потом…
– Не психуй и убери руки! – отступал Ветров и отшучивался: – Говорил тебе, не люби холостяков. Никого не любили и тебя любить не будут. Не люби Вовочку, а люби женатого.
– Дурак ты, Игорь!
– Веско, но не аргументировано.
Звонкий крик оборвал их пикировку:
– Индевлад передаёт!
Через минуту в зал влетел Корчагин, его встретили на ура, дали прочесть расшифрованное послание Индевлада.
– Интересно, интересно!.. Абсолютный преобразователь энергии!.. Первый успех Программы!.. Срочно двух Проводников за этим… – голос Корчагина дрогнул. – Он ещё там развлекается! Серкор?
– Сергей Корчагин, – с ядом в тоне подсказал Миша Лесман.
– Один – один, – съязвил Юра Окулов и добавил: – В мачте Индевлад – Серкор.
– Я тут ни при чём, – поспешил оправдаться Селянинов и отступил за стойку машины подальше от ищущих глаз руководителя лаборатории.
– В тихом болоте… – полетело ему вслед.
Программа в программе.
На каждом шагу встречались следы недавних событий.
Развороченный до основания Столб Нападения являл взгляду изорванное взрывом нутро – стылое месиво органов движения, наведения и атаки. Тут же громоздилась туша поверженного Хлама: он, по-видимому, был насквозь прожжён запасённой впрок Солнечной Струёй. А рядом: лёгкие повозки, искорёженный кротовый Ползун то ли наполовину втиснутый в землю, то ли наполовину выползший из неё, серебрились россыпью части рухнувшего с высоты Большого Лёта…
Над мрачными скалами ущелья Ползунов вставало Солнце. Скоро оно заглянет сюда, высветит неприглядную картину погибших Грёз и жаркими лучами сожжёт жертвы ночи, а потом канет за скалы, оставляя соперникам очищенное место и время для новых схваток.