— Расскажи мне о себе, Яри, — говорю я, отчаянно желая думать о чем угодно, кроме как сидеть напротив Дексара.
Она улыбается мне, морщинки вокруг ее глаз углубляются.
— Что бы ты хотела узнать? Нет, не так. Позволь мне это сделать.
Она отводит мои руки в сторону и завязывает новое платье сзади. Оно темно-пурпурное, но за исключением чуть большего количества золота, в составе ткани, и чуть более длинных рукавов, оно почти идентично тому, что только что было на мне.
— У тебя есть наследники? Дети, — уточняю я, когда она в замешательстве хмурится.
Ее хмурый взгляд исчезает.
— Да. Трое сыновей, и у каждого свои сыновья. К сожалению, никто из них не был благословлен дочерями.
— Я слышала, что на этой планете это серьезная проблема.
Она печально кивает.
— Я не знаю, смогут ли сыновья моих сыновей найти себе пару. Их поколение — худшее из всех, когда рождается так мало женщин, что нашему народу, кажется, суждено исчезнуть с этой планеты.
— Мне очень жаль.
Уже не в первый раз я задаюсь вопросом, что могло привести к такому относительно внезапному сокращению числа младенцев женского пола. Поскольку я собираюсь пробыть здесь по крайней мере несколько недель, возможно, мне удастся провести кое-какие исследования и оставить их племени, когда я уйду. Мое эго недостаточно велико, чтобы я могла решить такую огромную проблему, но, возможно, мой научный опыт может хоть немного помочь.
Иногда лучшие прорывы в науке случаются из-за несколько иной точкой зрения.
— Я покажу тебе комнаты катая, — говорит Яри.
Я киваю, а потом хмурюсь, когда Яри направляется в мою спальню, вместо того чтобы вернуться к выходу. Я следую за ней, как заблудший ягненок, и мой рот открывается, когда она двигает рукой, открывая еще один скрытый дверной проем.
Этот крошечный коридор меньше и тусклее, чем все остальные, по которым я до сих пор ходила. Мы делаем всего несколько шагов, прежде чем Яри показывает мне другой дверной проем, жестом приглашая войти.
— Я вернусь в твои комнаты. Наслаждайся едой.
Я почти умоляю ее не покидать меня, когда мои руки начинают дрожать. Я хмурюсь. Почему я вдруг разнервничалась, как невеста в первую брачную ночь?
Я стряхиваю с себя нервное напряжение и вхожу в большую комнату. Посреди комнаты стоит длинный стол, за которым могут разместиться восемь человек. Слева Дексар сидит, ссутулившись, на низко расположенном кресле. Он сосредоточенно хмурится, изучая длинный лист бумаги, после сворачивает его, и его зеленые глаза встречаются с моими.
Это первая бумага, которую я вижу на этой планете, и у меня руки чешутся прикоснуться к ней. Я хочу знать, из какого материала эти люди делают бумагу, и мне бы очень хотелось изучить язык, на котором они пишут.