– Рад тебя видеть! – обратился к Евгению мужчина чуть старше него, одетый в строгий костюм.
– Взаимно, Егор, – кивнул Громов, пожимая руку бывшему фигуристу-одиночнику сборной России, который уже несколько лет работает тренером в Канаде.
– Когда только услышал про Алису, – начал он, а затем посмотрел на противоположную сторону борта, у которой заметил рыжеволосую фигуристку, и поднял вверх руку, поздоровавшись с ней, – то был уверен, что другую партнершу ты не возьмешь.
– Пока у нас контракты с Федерацией, мы себе не принадлежим, – серьезно отвечал Громов, наблюдая за тем, как Таня разогревается.
– И потом, когда узнал, кого поставили тебе в пару, снова был уверен, что ты откажешься, – улыбнулся Егор, отследив взгляд собеседника и принимаясь смотреть на Алексееву. Она чисто прыгнула тройной тулуп, а затем, услышав аплодисменты с трибун, благодарно поклонилась и помахала болельщикам. – Уже думал, чем займешься после?
– Об этом всегда сложно думать, – признался Громов, в который раз поймав себя на мысли о том, что не знает, чем займется после.
Конечно, он понимал, что от фигурного катания в своей жизни вряд ли сможет избавиться окончательно даже после завершения карьеры. Для любого профессионального спортсмена его вид деятельности сродни огромной занозе в сердце, которая долгие годы карьеры саднит и доставляет временами нестерпимую боль. И ты можешь мечтать о дне, когда вырвешь эту занозу, и боль, наконец, прекратится. Ты наивно полагаешь, что этот день станет одним из лучших в жизни, но он становится переломным моментом. Возникает уже другая беда – пустота, образованная этой самой занозой, не сможет заполниться. И ты живешь уже, возможно, без той адской боли, но с этой адской пустотой, которая пожирает изнутри просто потому, что ты уже не можешь жить без соперничества, без ежедневного преодоления себя, без вечной гонки на опережение с собственным телом. Ты без этой занозы – не ты.
– Наша Федерация была бы рада видеть в своих рядах специалиста вроде тебя, – сделал завуалированный намек Егор.
Громов грустно усмехнулся, вызывая этим недоумение у собеседника.
– Просто я всё ещё не могу привыкнуть, что ты говоришь о канадской Федерации «наша», – пояснил реакцию Евгений, пристально следя за скольжением Тани, заходившей на вращение в ласточке с прыжковой сменой ноги.
– Тебе ведь нравится канадская Федерация, – продолжал настаивать Егор, – ты даже не представляешь, какие условия мы сможем тебе здесь дать, Женя.
Громов вздохнул и одобрительно кивнул, когда Таня красиво и чисто приземлилась на внешнее ребро лезвия после тройного риттбергера. Евгений так увлекся партнершей, что прослушал последнюю фразу собеседника.