Таня повернулась к партнеру спиной и сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Евгений положил ладони на тонкую талию и, к своему удивлению, заметил, что его это немного волнует и… возбуждает? Громов чуть качнул головой, предположив, что у него шалят нервы. Он поднял партнершу, и она стремительно взмыла вверх, положив ладони на его руки. Громов отчетливо ощутил, как напряглась каждая клеточка её тела. Дела ещё хуже, чем он предполагал. Если Алексеевой так страшно делать подобные детские поддержки, то он даже не знал, что будет на поддержках, в которых ей придется держаться на одной руке, а не как сейчас, когда нагрузка, по факту, ложилась только на Громова.
Он чуть крепче сжал руки на талии, делая шаги по залу и выполняя оборот вокруг себя, а затем поставил Таню на ноги.
В глазах партнерши он всё ещё видел страх и не понимал, почему она не может с ним совладать. Ситуация с выбросом показывает, что её тело знает и помнит технику выполнения элементов, и она может быть потрясающе сильной партнершей. Если захочет.
– Попробуем разобрать дорожку шагов из программы, а затем параллельные прыжки, – предложил он.
Партнеры закончили тренировку «на земле» в половине второго. Евгению она далась тяжело в эмоциональном плане. Раньше ему не встречались фигуристы, которые не знали бы, зачем они здесь, зачем они катаются. Но, глядя на Алексееву, понимал, что она именно тот человек, который на данном этапе карьеры не знает, для чего катается. И это сильно тормозит её прогресс.
Татьяна вышла из зала первой, и Громов видел, что она, мягко говоря, не в настроении. Он забрал пустую бутылку из-под воды и вышел следом.
– Зайдем переодеться или пойдем на обед прямо так? – спросила Таня, всё ещё учащенно дыша.
С прыжками партнеры в последние полчаса тренировки потрудились изрядно. Громов был доволен.
– Пойдем так, я ужасно голодный, – он демонстративно положил ладонь на живот, вновь вспоминая об отсутствии завтрака.
– А я, наверное, обойдусь только водой и на обед тоже, – с картинной досадой вздохнула Таня, с драматизмом запрокидывая голову.
«Усть-Зажопинский театральный кружок плачет по тебе, Алексеева!» – мысленно подметил Громов.
– Это с какой радости?
– Ну, – снова печально вздохнула Татьяна, – нам, плюшкам, не стоит налегать на еду.
Евгений страдальчески вздохнул. Для полного счастья к тараканам Алексеевой необходимо было добавить эти типично женские загоны о лишнем весе.
– Не говори ерунды, – попытался сдержать себя в руках он. – Во-первых, я назвал тебя Плюшей, а не плюшкой.
– Да? – Таня, заметно осмелев в общении с именитым партнером, бросила на него укоризненный взгляд. – Может, мне ещё и спасибо тебе нужно за это сказать?